Второй шанс
Шрифт:
— Если бы ты забрал его вовремя…
— Если бы ты привезла Бабу с собой, когда ты собиралась на вечеринку.
Взгляд Маргарет блуждал по скошенному потолку с клочьями паутины по углам.
— О… да, ты прав, — задумчиво отозвалась она.
— Думаешь о том, что там произошло?
— А что, я должна?
Он пожал плечами.
— Это твое дело, не так ли?
— Я знала, что ты теперь будешь постоянно напоминать мне об этом.
В этот момент глаза их встретились, и оба поняли, что думают об одном и том же — о том, что совсем
— Мне почему-то нравятся вот такие старые чердаки, а тебе? — вдруг спросила она.
Вместо ответа Коуди сдернул простыню со стоявшего рядом мольберта, на котором было прикреплено несколько картин.
— Что это?
Маргарет выхватила у него простынку.
— Просто старые картины. Тетя Мод решила, что она должна сохранить их и когда-нибудь они получат известность.
— Ты больше не рисуешь?
Маргарет отрицательно покачала головой.
— Я не слишком талантлива. Я поняла это сразу, как приехала в Чикаго. Знаешь, как много художников — действительно талантливых — зарабатывают на жизнь мытьем посуды?
— Но ведь ты любила рисовать. Твой мольберт всегда стоял в светлом месте.
— Тогда я не понимала, что у меня нет таланта. И нет желания.
— Никакого? Я не верю. Ведь ты совсем недавно, помнится, самозабвенно рисовала мой портрет.
— Ну хорошо, возможно, какие-то способности у меня и имеются. Например, для рисования карикатур. Но когда я серьезно занялась изучением теории дизайна, я забросила рисование. Я выросла и стала серьезнее.
— И как же отдыхает серьезная, взрослая Маргарет, если уже не рисует?
Вместо ответа девушка наклонилась к чемодану, достала оттуда альбом с фотографиями и начала перелистывать его, словно Коуди рядом не было. Даже в своем бесформенном свитере и мешковатых брюках она вызывала у него боль знакомого желания. Коуди увидел, как нижняя губа у Маргарет мелко задрожала, когда она достала очередной снимок.
Он подошел к ней сзади и заглянул через плечо в альбом.
— Кто это?
— Мои родители, — сказала Маргарет. — И я.
На потрепанном снимке он увидел молодую женщину в расклешенных брючках, держащую на руках маленькую девочку. Рядом стоял высокий статный мужчина и гордо улыбался, глядя на них, — счастливое семейство на фоне синего неба Вайоминга. Внизу размашистым почерком Мод была написана дата.
— Ты была красивым ребенком, — не сдержавшись, пробормотал Коуди. Таким красивым, что он даже на какое-то мгновение зажмурил глаза, пытаясь прогнать возникшую неведомо откуда мысль, как выглядел бы их с Маргарет ребенок.
Девушка повернулась к нему, глаза у нее блестели.
— Здесь мне два года. Они погибли в этот год. Я даже не помню их, и от этого мне становится очень больно и грустно.
Коуди инстинктивно положил ладонь на плечо Маргарет, ободряюще поглаживая его, забыв о том, что он поклялся никогда больше этого
— Посмотри, как они счастливы здесь. Они не хотели бы видеть твоей печали.
Маргарет поджала губы и кивнула, но по ее щеке скатилась крупная слезинка.
Не подумав, Коуди смахнул ее пальцем. Он заметил, как Маргарет сглотнула, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, и почувствовал, как внутри него что-то всколыхнулось — что-то давно похороненное, глубоко запрятанное и забытое. Внезапно мелькнувшая мысль о том, что он никогда не сможет избавиться от этого, пугала и настораживала.
Маргарет закрыла альбом и положила его обратно в чемодан. В этот момент Коуди заметил краешек белой атласной ткани, расшитой бисером, высунувшийся из-под коробок.
— Что это?
— Мое свадебное платье, — ответила Маргарет, быстро захлопывая пыльную крышку. — Я почистила его и отослала тете Мод, чтобы в случае… я имею в виду, что она заплатила за платье, а мне к тому же негде было хранить его, и… Знаешь, не нужно ворошить прошлое, — храбро закончила девушка. — Это лишь рождает грустные воспоминания.
Коуди молча слушал Маргарет. Лучше бы он не заметил это проклятое платье! Ему тоже не нужны грустные воспоминания.
— Ладно, — резко заявил он, не желая продолжать душеспасительную беседу, — пора забыть прошлое и жить настоящим. — С этими словами он быстро направился к лестнице, ведущей вниз. Маргарет последовала за ним.
— Ведь ты не уедешь? — спросила Маргарет, когда они спустились на второй этаж. — Я имею в виду, не уедешь без Бабу? — Голос девушки нервно подрагивал.
— Слушай, Маргарет, мы только что обшарили весь дом. Возможно, он удрал подышать свежим воздухом. Я приеду завтра, и мы попробуем найти его где-нибудь поблизости. Но сейчас я устал. У меня был тяжелый день, который еще, между прочим, не закончился. Мне еще нужно накормить скот, просмотреть счета, убраться после вечеринки.
— И найти сбежавшего боа-констриктора. Коуди, я не смогу спать в доме, в котором может скрываться удав! А ты смог бы? Ты, мужественный ковбой, который никогда не плачет и ест на завтрак гвозди, смог бы? Нет, я знаю, что нет! — сердито выпалила Маргарет, тыча пальцем в сторону Коуди. Грудь девушки тяжело вздымалась и опускалась, глаза ярко блестели, а щеки раскраснелись от беспомощного возмущения.
— А где ты сможешь спать? Ты, конечно, можешь поехать со мной и переночевать в моем доме…
— С тобой? — изумилась девушка, словно он предлагал ей провести ночь с серийным убийцей.
— Тогда поезжай в гостиницу, — буркнул Коуди, спускаясь по лестнице к выходу. Господи, она доведет его до безумия!
Маргарет помчалась вслед за ним, перескакивая через две ступеньки сразу.
— Но ведь в Сэконд-Ченс нет гостиницы, — крикнула она ему в спину.
— Это точно, — сказал Коуди, останавливаясь.
— Другими словами, убирайся из города. Ты это имел в виду? — Маргарет испепеляла мужчину гневным взглядом.