Вторжение Химеры

Казаков Дмитрий Львович

– Ага, явились, покойнички! – радостно оскалился стоящий у входа в нее белобрысый санитар и вытаращился на Роберта: – А ты чего приперся? На вид здоров как бык!

– Не обращайте внимания, – улыбнулся сопровождающий раненых лейтенант. – У Лазаря очень плохое чувство юмора.

– И очень даже хорошее! – напоказ возмутился Лазарь, откидывая полог. – Заходи по одному!

Внутри палатки ощущался запах освежителя, но через него пробивалась вонь немытых тел. Около входа располагались стол со стулом,

центр оставался свободным, а вдоль стенок стояли раскладные койки, на многих сидели и лежали облаченные в серые халаты раненые.

– Так, ты, толстый, иди сюда. – Лазарь продолжил бесцеремонно командовать. – Ты, небритый, вон туда…

Награжденный столь нелестным эпитетом Иван бросил на санитара обиженный взгляд, но Лазарь не обратил на это никакого внимания.

– Ты, симулянт, – повернулся он к Роберту, – располагайся вон там, между славными разговорчивыми парнями.

Две койки, стоящие около той, что досталась Роберту, занимали, судя по громоздящимся рядом аппаратам искусственного обмена веществ, раненые с очень тяжелыми повреждениями.

– Так, все устроились? – Лазарь окинул палатку суровым взором. – Сейчас придет доктор, осмотрит вас. Кто проголодался, не переживайте, ужин через час. Доживете, я надеюсь.

И, хихикнув, он вышел.

– У этого парня не все в порядке с головой, – сказал один из новичков, занявший место ближе к выходу.

– Он нормальный, – ответил усатый солдат с забинтованной рукой, напомнивший Роберту постаревшего Кампински, – только шабутной маленько. Зато шустрый и отзывчивый. Ну что, давайте знакомиться?

– Нас всех слопают, это точно, – заявил Иван, не дав никому и слова сказать. – Приятеля моего, Хорхе, сожрали, даже косточек не осталось. Огромная клешня ему шлем прорубила, кровь брызнула. Я видел, как эта клятая тварь жевала его мозг…

Роберту очень сильно захотелось бросить в него подушкой.

Инъекционный аппарат загудел, по засунутой в него руке Роберта побежали горячие мурашки.

– Сохраняйте неподвижность, пожалуйста, – донесся от пульта мелодичный голос процедурной сестры.

Роберт, как обычно, после этой просьбы закрыл глаза, постарался дышать пореже, чтобы не мешать вливаемым через руку регенераторным смесям ускорять сращивание костей.

Процедурный кабинет располагался в палатке на самой окраине госпиталя. Сюда Роберт ходил каждый день, в одно и то же время, подчиняясь царящему в палаточном городке распорядку.

Утро начиналось с инъекций, кашля тех, кому лечили обожженные ядом хищников легкие, с похода в один из санитарных блоков, малочисленных и поэтому труднодоступных. Затем наступало время завтрака, после него случался обход, и только потом «ходячие» могли отправляться на процедуры.

Горячие мурашки усилились, переползли на грудь, где превратились

в пульсирующую боль.

Роберт сидел тихо, стараясь думать только о приятном: о том, как хорошо было на Земле до начала войны, о друзьях, которые все, без сомнения, живы, о родном Владивостоке, об Ангелине…

Вспомнился первый обход, усталые глаза врача, его извиняющийся жест и хриплый голос «Простите, друг мой, будь мы нормально обеспечены, я бы вставил вам пару разрушающихся имплантантов и отпустил через три дня обратно в часть. А так придется пару недель терпеть».

Терпел Роберт четвертый день.

Регенерация закончилась, как всегда, внезапно. Неприятные ощущения исчезли, и он обнаружил, что сидит, согнувшись и часто-часто дыша, как выпрашивающая подачку собака.

– Вот и все, – ласково сказала, подходя к Роберту, процедурная сестра. – Сейчас мы вас освободим и отпустим.

– Да, спасибо, – проговорил он. – Вы-то как?

Сестра, как почти весь персонал, была родом с Диадемы.

Вчера стало известно, что явившиеся непонятно откуда хищные твари захватили большую часть столицы планеты, Парадиза.

– Хорошо, – ответила девушка, шмыгая носом.

Глаза у нее были красные, а веки заметно припухли.

– Ничего, держитесь. – Роберт попытался придумать что-нибудь ободряющее, но ощутил внезапный ступор. – Может, это… ваши родные и уцелели. Ведь кого-то успели эвакуировать.

– Да, конечно, – проговорила сестра безо всякого выражения. – Успели.

Крепления на предплечье разжались, Роберт вытащил руку из недр инъекционного аппарата. Еще раз поблагодарил и пошел к выходу, чувствуя себя неловко, словно брякнул какую-то глупость.

Выбравшись наружу, обратил внимание на ровный, мощный гул со стороны портала. Роберт сделал несколько шагов, обходя закрывающую обзор палатку, и удивленно хмыкнул.

Через сияющую голубым огнем раму один за другим проходили тяжелые армейские транспортеры. Рычали моторы, летела из-под колес пыль, а машины, не останавливаясь, сплошным потоком шли мимо госпиталя на север.

Сезон штормов на Аквиуме подошел к концу.

– Теперь мы им покажем! – Роберт смотрел на излучающий невероятную мощь стальной водопад, в глубине души дрожало детское ликование.

Не в силах сдержать чувств, вскинул кулак и торжествующе потряс им. Водитель очередного транспортера воспринял это на свой счет и помахал в ответ.

Роберт повернул и торопливо зашагал в сторону жилой части госпиталя, чтобы поделиться новостью с товарищами по несчастью.

– Ты чего какой странный? – встретил его у входа в палатку номер семь Лазарь. – Головой ударился?

– Нет, – ответил Роберт, помимо желания улыбаясь. – Там, эти, наши пришли! Через портал! Целый корпус, наверное!