Вторжение, которого не было

Макси Кеннет

Морское министерство Великобритании требовало обязательно сохранить береговую торговлю, что вынудило Даудинга располо­жить эскадрильи у побережья — на аэродромах Лимпна, Хоукинга и Мэнстона, дабы обеспечить охранение конвоев в реальном време­ни. Обычно, однако, эти самолеты не успевали вовремя набрать высоту, необходимую, чтобы перехватить высотные бомбардиров­щики. Напротив, их самих легко “перепрыгивали” немецкие ис­требители, которые держали инициативу в своих руках.

Вызывала беспокойство уже обнаружившаяся уязвимость аэро­дромов. Двадцать седьмого июня одинокий фоторазведчик Ju.88, летевший на малой высоте, проскользнул над Хоукингом, не полу­чив ни одного выстрела в свою сторону, — и это была не единич­ная случайность. Низко летевшие самолеты было трудно обнару­жить, обе стороны это знали.

Двадцать

восьмого июня Даудинг обратился к военно-морс­кому министерству Великобритании с просьбой прекратить днев­ное передвижение торговых судов, чтобы снять напряжение со своих истребителей — и одновременно сохранить миноносцы. Но Черчилль отказался, сочтя такое отступление неким призна­нием слабости Британской империи, и решение было отложено.

Батареи Ла-Манша открывают огонь

Двадцать девятого июня, вскоре после рассвета, в Дувре и Фолкстоуне сработали сирены, оповещая о приближении традиционной [115] утренней смены разведчиков. А несколькими минутами позже прозвучал громкий взрыв рядом с батареей Лэнгдона, ох­раняющей вход в гавань Дувра. Те, кто не успел спрятаться в укрытиях или глубоких бункерах, подготовленных еще до войны местным муниципалитетом, были захвачены врасплох, но скорее удивлены, чем напуганы. Люди, которые отказались покинуть Дувр , и близлежащие города, уже привыкли к жизни под огнем и разбиралисьв бомбежках лучше, чем жители любых других районов Великобритании. Они знали на собственном опыте, что упавшая поблизости бомба вызывает пятиминутный шок, потом следует двухчасовое восстановление, сменяющееся долгим периодом эй­фории при воспоминании о происходящем; они знали, как воз­вращается нормальная жизнь и приходит гордость от преодоле­ния страха и последствий травм, — так бывало всегда, за исключе­нием тех случаев, когда события громоздились друг на друга, смешивая эмоциональные состояния в некий коктейль из страха, напряжения, отчаяния, гордости и усталости.

Этот особенный взрыв прозвучал странно и вызвал интерес уже потому, что ни одного самолета поблизости не было слышно. Три минуты спустя, послышался другой взрыв рядом с гаванью, и тем, кто хорошо изучил звуки войны, стало ясно, что город под­вергается артиллерийскому обстрелу с французского побережья. Снаряды падали друг за другом залпами по четыре с регулярными и довольно длинными перерывами, — немецкие орудия система­тически обстреливали гавань.

В это время к порту приближалась колонна из 18 торговых судов в сопровождении двух миноносцев. Судя по показаниям радаров системы оповещения, этот конвой мог быть целью для вражеских бомбардировщиков. Незамедлительно миноносцы, которые провели ночь в патруле, вышли в море и присоединились к охранению конвоя.

То, что произошло потом, оказало решающее воздействие на исход всей операции “Морской лев”. Пикирующие бомбар­дировщики атаковали корабли из Фолкстоуна. Орудийные рас­четы из Булони и Кале обратили внимание на разрывы бомб и открыли огонь по конвою. Было видно, как корабли то исчезали за столбами воды, то снова появлялись; артиллерия эсминцев непрерывно стреляла по воздушным целям, но на многих устаревших миноносцах угол возвышения орудий был ограничен [116] сорока пятью градусами; такие орудия были бесполезны против бомбардировщиков, пикирующих под большим углом.

Совсем не повезло лидеру “Кодрингтон”, который был по­топлен Ju.87 при выходе из гавани. И это было лишь началом дня, в течение которого сражение охватило весь Ла-Манш, в ре­зультате чего сильно пострадали эскортные корабли.

Один такой корабль был поврежден недалеко от Портленда, еще один миноносец потопили “хейнкели-111” у побережья Саффолка. Дневная работа стоила ВВС Германии пятнадцати бомбар­дировщиков, гидросамолета-установщика мин и девяти истре­бителей, но взамен немцы уничтожили пятнадцать английских истребителей и два легких бомбардировщика “бленхейм” (во время разведывательной миссии у берегов Бельгии).

Подсчитав потери, Министерство воздушных путей сообще­ния, равно как и Морское министерство Великобритании пере­стали настаивать на том, что перемещение судов по Ла-Маншу в дневное время суток должно продолжаться и впредь. Выгодные для врага цели должны были быть ограждены от него, самолетам RAF запретили вступать в бой, если складывается

тактически не­выгодная обстановка, а Королевский флот отныне входил в Ла-Манш только ночью.

Британский флот отступает

Даудинг настоял на своем. Количество колонн судов должно быть уменьшено, и корабли должны форсировать Па-де-Кале только ночью. Перехват вражеской авиации будет осуществляться ис­ключительно над районами сухопутного вторжения, чтобы избе­жать опасности сражения над водой. Одновременно с этими решениями морское министерство Великобритании неохотно вы­вело свои миноносцы из Дувра и направило их в Портсмут. Это, как правильно отметил довольный и весьма оптимистически на­строенный Кессельринг, было “тактической победой высшей сте­пени важности”. Уход миноносцев и очевидное нежелание истребителей Королевских ВВС вступать на следующий день в сра­жение над проливом предоставили и авиации Германии и ее флоту полную свободу действий в Па-де-Кале в дневное время. И самое главное: раз немецкие корабли днем передвигались по проливу по своему усмотрению, они могли выставлять большое количество [117] мин заграждения. Теперь подводные лодки и самолеты могли скон­центрироваться на установке мин непосредственно в английских водах. Активные заграждения, выдвинутые к побережью, изма­тывали британские тральные силы.

Отступление из Ла-Манша означало, что, хотя сбор немецких кораблей в бельгийских и французских портах еще не был обна­ружен англичанами (чьей разведке препятствовали немецкие ис­требители), вторжение становилось все более и более вероятным. Наконец, пришло осознание возможностей врага: англичане поняли, что, даже своевременно узнав о вторжении, могут быть сломлены грубой силой.

Хотя мир и изучал уроки “первой битвы при Па-де-Кале”, как эта серия взаимосвязанных боевых столкновений называется сейчас, отнюдь не были забыты значительные события, происхо­дящие на Средиземном море. После того, как Италия завершила свою бесславную и безрезультатную кампанию против Южной Франции, все ожидали, что итальянцы обратят свои наступатель­ные возможности против Великобритании. Вышло, однако, со­всем наоборот: англичане атаковали итальянцев. Они подвергли бомбардировке их фабрики в Милане и Турине, установили с помощью всего трех эскадрилий вышедших из употребления ис­требителей “гладиатор” непробиваемую оборону Мальты от без­результатных налетов “Реджия Аэронаутика”. Английский флот сохранил преобладание на море — к замешательству итальянско­го ВМФ, которому приходилось отстаиваться в портах. Итальянс­кие сухопутные силы терпели поражение за поражением в Вос­точной Африке и в Киренаике. Нигде итальянцы не претендова­ли на инициативу. Поэтому вице-адмирал Форс X. Соммервилл, который прибыл в Гибралтар 1 июля, мог свободно проводить операции там, где ему угодно. [118]

Трагедия в Оране

Надо было решать, что делать с французским флотом, кото­рый дислоцировался преимущественно в портах, контролируемых правительством Виши (небольшое количество кораблей отстаива­лись в английских гаванях).

Когда прошел июнь и немецкая угроза Великобритании стала нарастать, подавление этой могущественной военно-морской силы стало необходимым хотя бы для того, чтобы обеспечить свободу действий британских кораблей. Конечно, оставалась и пугающая перспектива использования французских кораблей немцами.

Даже если бы английское правительство знало об инструкци­ях адмирала Дарлана своим капитанам (согласно этим инструк­циям французские корабли должны были быть затоплены при угрозе их захвата немцами), оно не могло бы оставаться спокой­ным. 27 июня англичанами было без особой радости принято решение о превентивных действиях. 3 июля они начали опера­цию, и почти без пролития крови захватили и разоружили два старых линкора, восемь миноносцев и три подлодки в Портсмуте и Плимуте, обезвредив также линкор, четыре крейсера и три [119] миноносца в Александрии. В Оране, однако, где находились луч­шие действующие части французского ВМФ (включая два совре­менных линейных крейсера, Соммервилл был вынужден открыть огонь. (Первоначально он потребовал от адмирала Жансуля при­соединиться к английской эскадре или взорвать свои корабли.)