Вторжение, которого не было

Макси Кеннет

Все усилия военных руководителей Великобритании отныне были направлены на укрепление “Линии Генерального штаба” зенитными и противотанковыми орудиями. Не считая флота и ВВС, эта линия оставалась единственной опорой англичан. [251]

XIV. Битва за “Линию Генерального штаба”

План Буша

Враг не оказывал более никакого сопротивле­ния действиям “Люфтваффе”. С помощью воздушной разведки немцы собрали доста­точно данных о последней оборонитель­ной позиции, даже не приближаясь к ее аван­постам.

Их общий стратегический план состоял в рас­ширении захваченного плацдарма на запад и про­рыве

к западным окраинам Лондона. Позднее пред­полагалось захватить центральные районы страны и поставить себе на службу промышленные пред­приятия южной и средней Англии. Но прежде всего надо было прорваться через “Линию Генерального штаба”.

По расчетам Буша, эта операция должна была занять неделю, если, конечно, удастся провести хорошо скоординированную атаку. Насколько он мог судить, англичане еще не закончили все свои приготовления. Когда 9-я танковая дивизия 19 июля [252] подошла к реке Медуэй, мосты были взорваны, а патрули, по­сланные через реку, попали под сильный обстрел. Тем не менее, разведчики смогли нащупать прорехи в линии обороны и доло­жили о возможности прорыва.

Буш верно предположил, что англичане ожидают от него “правильной осады”. По их мнению, немецкие войска долж­ны были на широком фронте войти в соприкосновение с “Ли­нией Генерального штаба”, выбрать для прорыва один или два сектора, сконцентрировать против них превосходящие силы и лишь затем нанести удар. Такой образ действий был обычной военной практикой. Именно поэтому Буш решил отказаться от данной схемы и прорвать оборонительную позицию малы­ми силами.

К этому времени немецкие авангарды начали выдвигаться за Кренбрук. Порт Рай еще не был захвачен, но, когда он будет взят, это не принесет немцам большой пользы, Седьмой корпус не мог присоединиться к 16-й армии за один день, но 35-я пехотная дивизия уже высаживалась в Менстоуне (и частично в Детлинге, прямо под носом у врага), поэтому оказалось возможным с ходу прорвать “Линию Генерального штаба”. В мае Буш скептически отнесся к предложению Гудериана осуществить подобную опера­цию на Маасе и даже какое-то время гордился тем, что осудил “эту авантюру”. Теперь же он старался подражать “шедевру во­инского мастерства и неожиданности”.

Именно неожиданность, связанная с обманом противника, была главной составляющей плана Буша. Командующий 16-й ар­мией стремился не только утаить от Айронсайда направление глав­ного удара, но и заставить его полностью довериться ложным сведениям о “неизбежной немецкой атаке в районе Бесингстоука”. Чтобы отвлечь внимание бесчисленных информаторов среди враждебного населения, Буш решил не вводить войска в окрест­ности Мэдстоуна. Он укрыл танки немного западнее, чтобы со­здать иллюзию подготовки к атаке Ротхема. Буш охотно бы начал наступление уже 20 июля, но к этому времени 35-я дивизия не успевала выйти на позиции. Поэтому он согласился подождать один день, тем более что 21-го числа ожидалось прибытие 7-й танковой дивизии. Неожиданный маневр этим подвижным со­единением, без сомнения, запутает противника! [253]

Линия фронта — Мэдстоун

Если бы в июле 1940 года британская армия была подготовле­на к быстрым и активным действиям, она легко бы разбила нем­цев. К 21 июля можно было укрепить “Линию Генерального шта­ба” пехотными дивизиями, стянуть к ней до 80 процентов поле­вой артиллерии и, по крайней мере, пятьдесят противотанковых орудий (что составляло четверть всех существующих). Увы, анг­личане всегда запаздывали. Сражение застало пехотные дивизии в движении.

Лишь 2-я бронетанковая дивизия была готова к бою. В ее состав входили слабые легкие танки, несколько тяжелых танков, оставшихся от 1-й бронетанковой дивизии, и новые танки “валлентайн” из 7-го полка,

срочно доставленные из Шотландии.

Пауза, сделанная Бушем перед нападением на Мэдстоун, дала англичанам неоценимую передышку, а приближение кораблей Соммервилла встревожило Редера. Однако немецкая армия про­должала расширять плацдарм — как по фронту, овладевая новы­ми и новыми пунктами на побережье, так и в глубину. Уже ста­новилось очевидным, что присутствие соединения “Н” в Па-де-Кале не поможет ни вытеснить врага с английской территории, ни помешать ему атаковать “Линию Генерального штаба”. Са­мым пугающим было продвижение немецких патрулей на запад от реки Медуэй у Гиллингхема до Севеноукса и Гастингса. Не­мецкая армия казалась огромной и неуязвимой.

“Мирное наступление”

На совещании 19 июля Гитлер и Геринг находились в состоя­нии эйфории. Они решили, что настало время подорвать сопротив­ление Британии жестоким террором и мощным психологическим давлением. Министру пропаганды Рейха, доктору Геббельсу, было приказано передать по радио “обращение к разуму” англичан и [254] призвать их в интересах мирного населения “закончить неравную борьбу”. Иоахиму фон Риббентропу предписывалось подготовить мирные предложения и через нейтральные страны передать их правительству Великобритании. Тем временем “Люфтваффе” и вермахт, при поддержке абвера, должны были еще раз подчерк­нуть всю беспомощность правительства Черчилля защитить хотя бы Лондон.

Лишь небольшая часть немецких бомбардировщиков была на­правлена против кораблей Соммервилла. Все остальные силы во изменение предыдущей политики атаковали вражеские шоссе и железные дороги в пределах линий Лондонского метро.

На плацдарм было доставлено “специальное подразделение 800”, принадлежащее абверу. Эти части, укомплектованные военнослу­жащими, знающими английский язык и одетыми в английскую военную форму, должны были действовать в авангарде главных сил, сея в рядах противника неуверенность и панику.

Лондон в огне

Хотя бомбардировка Лондона давно ожидалась англичанами (они понимали политическую подоплеку ударов “Люфтваффе” по населенным пунктам), оборона столицы была очень слабой и сво­дилась, по существу, к двум эскадрильям истребителей. Остатки RAF попытались перехватить вражескую армаду над пригорода­ми, но это не возымело результата, равно как и истерический огонь зенитных орудий. Немецкие бомбардировщики старались поразить узловые железнодорожные станции, мосты и другие во­енные объекты, но большая часть бомб падала на жилые районы, принося обширные разрушения и убивая людей. За злостью, ужа­сом и паникой последовало навсегда укоренившееся чувство не­нависти к немцам. Гром войны, прежде доносившийся издалека, теперь гремел у лондонцев над головой. Подавляющее большин­ство жителей осталось в городе с намерением выстоять, запуган­ное меньшинство обратилось в бегство. Некоторые говорили, что страна стоит на пороге гибели.

Появление диверсионных отрядов, уничтожающих силовые установки и мосты и нападающих из засады на отдельных прохо­жих, удвоило ощущение тревоги и уныния в сельской местности. Слухи, питающиеся немецкой радиопропагандой, говорили о том, [255] что немцы уже высадили на английскую землю огромную массу войск, что они контролируют территорию между Селси-Билл и Бичи-Хедом и между Саутендом-он-Си и Фолкстоуном.

Диверсанты наносили мало материального вреда (многие из них были быстро схвачены), но моральное их воздействие было ошеломляющим. К тому же они стимулировали и усердие не по разуму офицеров армии и дружинников на дорожных блокпос­тах, а это затрудняло передвижение по шоссе и нередко приводи­ло к арестам невиновных англичан.