Вторжение (Крестом и булатом - 1)

Черкасов Дмитрий

– Это не взрыв.

– А что?
– поинтересовался полковник из военно-морской разведки.

– Столкновение двух массивных тел. Картина немного смазана, но наличие мелких пиков однозначно указывает на длительное воздействие одного предмета на другой. И наоборот... Как бы многократное соприкосновение, произошедшее в течение полутора-двух секунд. С разной силой ударов, но процесс был практически непрерывен.

– Интересно, - задумался офицер.
– Со второй лентой то же самое?

Дитман опять склонился над столом.

– Здесь три четких пика. Первый можно определить в двадцать -

двадцать пять тысяч ньютонов, второй - в десять, третий растянут по времени, однако примерно эквивалентен первому. Похоже на эффект прыгающего мяча... Так, разрыв в четыре секунды, потом в шесть... Да, именно прыгающий мяч. Либо иное элипсоидное тело. Задачка не из сложных.

– Спасибо, - полковник свернул ленты самописцев.
– Вы нам очень помогли.

– Обращайтесь без стеснения, - профессор вежливо кивнул немногословному военному и вернулся к статье в журнале "National Geographic", которую читал до прихода офицера из разведки.

* * *

Тридцатый номер "Нового Петербурга" от девятнадцатого июля двухтысячного года попал в руки Рокотова с большим опозданием. Причем попал совершенно случайно, с оказией, ибо в станице Галюгаевской о такой газете никогда и слыхом не слыхивали.

Влад выхватил номер из рук улыбающегося Толи Пышкина, тем самым спасая "Новый Петербургъ" от участи быть пущенным на хозяйственные нужды, выслушал краткий доклад Анатолия о поездке в Ставрополь и отправил Пышкина на полигон в двух километрах от станицы, где группа казаков тренировалась с доставленным неделю назад оружием. А сам взял огромную кружку с зеленым чаем и устроился с газетой во дворе.

На первой полосе Рокотов наткнулся на статью Юрия Нерсесова о странных совпадениях между визитами на базы федеральных войск корреспондентов одной независимой телекомпании и удачными обстрелами боевиками этих самых баз, и призадумался.

В свете предстоящего мероприятия к выводам журналиста-патриота следовало присмотреться повнимательнее.

Радиолюбитель из Мурманска немного обалдел, когда пятого августа двухтысячного года на открытой частоте и открытым текстом услышал переговоры капитана крейсера "Адмирал Молотобойцев" с базой в Североморске.

Видать, на флоте новой России начался такой бардак, что шкиперам атомных посудин уже лень заниматься шифровкой сообщений, и они ничтоже сумняшеся выходят в общий эфир.

Мурманчанин минут десять послушал ругань высших офицеров Северного флота, обсуждавших какие-то мелкие царапины на форштевне "Молотобойцева", нехватку специальной краски для покрытия ободранного участка корпуса, утерянные во время учений две резиновые лодки и прочие хозяйственные проблемы, заскучал и переключился на частоту Би-Би-Си, успев как раз к началу передачи о малоизвестных исполнителях тюремных романсов.

Если бы радиолюбитель не изменил настройку своего приемника и включил бы аудиозапись переговоров, то следующие полчаса эфира могли принести ему несколько миллионов долларов. Радио- и телестанции дрались бы за право первыми донести до своей аудитории правду о трагедии атомохода "Мценск".

Но мурманчанин ничего этого не сделал, предпочтя адмиральскому мату хриплые распевки уголовников.

* * *

Александр Лейбович Семисвечко появился в полутемном зале суперэлитного московского ресторанчика

в тот момент, когда пригласивший его на деловую встречу Рома Абрамсон уже начал терять терпение. Визитер опоздал почти на двадцать минут, что в мире большого по меркам российских олигархов бизнеса считалось явлением совершенно недопустимым.

Но Семисвечко мог себе позволить отступление от общепринятых правил.

Честно говоря, на все правила ему было совершенно наплевать. В том обществе, где он вращался последние годы, правила устанавливали те, кто имел кошелек наибольшей толщины или стоял ближе всех к государственной кормушке.

Да и обрюзгший в свои тридцать три года, вечно небритый Ромочка тоже пунктуальностью не грешил.

Семисвечко плюхнулся за столик, пожал вялую и липкую ладошку Абрамсона, молча ткнул пухлым пальчиком в строчки меню и положил локти на белоснежную скатерть. Официант умчался исполнять заказ.

– Ну?
– гуняво спросил Александр Лейбович.

– Принес расклад?
– засуетился Абрамсон.

– Естественно. Ты меня за этим звал? Бумаги можно и по факсу скинуть...

– Не скажи, - Роман понизил голос.

– В шпиёнов поиграть решил?
– поморщился визави.

– Саша, не надо так...

– А как надо?
– насмешливо поинтересовался Семисвечко.

Абрамсон со своим старшим товарищем и патроном Березинским стремительно теряли расположение кремлевской верхушки и вызывали у остальных крупных коммерсантов все нарастающее чувство брезгливости. В мире российского бизнеса, очень тонко чувствуют слабину и не упускают возможности подтолкнуть оступившегося или добить упавшего. Несмотря на клятвы в вечной дружбе и совместные прибыльные проекты.

Но если с Березинским уже было все ясно, то насчет Абрамсона у бизнес-сообщества еще оставались некоторые сомнения. Того гораздо меньше затронули изменения кремлевских персоналки и связанные с этим рокировки у кормушки, что наводило опытных собратьев по коммерции на мысли об особенных отношениях Абрамсона с командой свежеизбранного Президента. Из чего вытекало, что Романа лучше пока не трогать. По крайней мере, в открытую...

Абрамсон надул лоснящиеся от жира губки.

– Надо по уму. Факсы нынче штука ненадежная.

– Да брось ты...
– Семисвечко.

– Нет, не брось!
– неожиданно резко рыкнул Абрамсон.
– Тебе примера Индюшанского с Бобковичем мало? Тоже думали, что все обойдется, документики в электронном виде держали... И что вышло? Сейчас половина их файлов у фэ-эсбэшников...

– Ну и чо?
– Александр Лейбович пожал плечами.
– Вову отпустили, дело закрыто.

– Еще не совсем...

– Как это не совсем?

– А так!
– зло выдохнул Абрамсон.
– Есть сведения, что это был только первый этап. Через месяц-другой Индюка забьют в клетку всерьез и надолго. Если только тот заранее не сбежит... Бумаги, что он с "Газпромом" подписал, - фуфло. Подтереться и выбросить. Любой европейский суд опротестует. Особенно после того, как один из протоколов наш министр пропаганды завизировал. Он же госчиновник, а западники к этому очень серьезно относятся. Раз расписался значит, интерес имеет. По всем законам выходит, что министр госпропаганды Зозуля - коррупционер...