Вторжение

Перунов Антон

Сразу скажу, безоговорочно поддержали меня только Корнилов и Бутаков. Нахимов выступил резко против, остальные флагманы и командиры кораблей колебались. Тот же Новосильский, хоть и не особо верил в успех предприятия, готов был выполнить приказ. Тоже касалось и Истомина с Панфиловым.

— Павел Степанович, а может тебе на берегу послужить? — как бы невзначай поинтересовался я. — Ластовыми командами заведовать или, к примеру, шкиперским имуществом? А мы тут как-нибудь сами.

Для героя Синопа подобное предложение было прямым оскорблением. В воздухе повисла напряженная тишина. В какой-то момент мне даже показалось,

что у Нахимова сдадут нервы, после чего он потребует удовлетворения, но адмирал сдержался.

— Будь, по-вашему-с, — глухо отозвался адмирал. — Я готов повести эскадру, но при некоторых непременных условиях-с.

— И каких же? — поинтересовался я, отметив про себя, что при волнении тот употребляет — «словоер» [2] вдвое чаще обычного.

В конце концов, мы сошлись на том, что Черноморский флот выйдет в море и, если окажется перед превосходящими силами противника, даст оборонительный бой, чтобы иметь возможность отойти под прикрытие береговых батарей. Если же, паче чаяния, силы будут равными, то и сражение состоится.

Но главным условием, стало… мое отсутствие! Адмиралы явно не хотели брать на себя личную ответственность. Сами погибнуть не боялись, но вот потерять великого князя было страшнее смерти. Попробуй, объясни венценосному отцу, как такое случилось, особенно если сам уцелел!

— Константин Николаевич, — неожиданно согласился с ними Корнилов. — Жизнь вашего императорского высочества слишком ценна, чтобы понапрасну рисковать ей!

— Вы издеваетесь? — обвел я глазами присутствующих.

— В бою может случиться всякое, а ваша потеря, от чего упаси нас Господи, крайне негативно скажется на настроениях личного состава флота и гарнизона.

— Все верно, — закивали адмиралы. — Мы нисколько не сомневаемся в участии государя, но пока вы с нами во главе флота и армии нужды Севастополя будут для Петербурга первоочередными.

В этот момент, в зал, где мы совещались вошел Юшков и наклонился ко мне. Выслушав его доклад, я с трудом удержался от улыбки.

— Счастлив сообщить приятную новость, господа! Английский флот приближается к бухте. Да-да, французов и турок с ними нет. Так что наши силы более или менее равны…

Поскольку ветер сейчас слабый, да еще и со стороны моря, линкоры на рейд вывели с помощью буксиров. Выстроив линию, Нахимов, судя по всему, ожидал подхода противника, чтобы, как и собирался, дать оборонительный бой. Строго говоря, определенный смысл в этом был. К британцам в любой момент могли подойти союзники, а мы могли надеяться только на помощь береговых батарей и близость собственной базы. Случись нашим кораблям получить повреждения, им будет, где отремонтироваться. Вражеским судам для этого нужно идти как минимум в Константинополь.

Впрочем, все эти рассуждения я могу делать только как сторонний наблюдатель с Константиновского равелина. Последний, к слову, назван в честь моего дяди, несостоявшегося императора и невольного виновника восстания декабристов.

Но пока эскадры не сошлись, остается немного времени, а в мою премудрую голову лезли разные мысли.

Прокручивая в очередной раз в голове разговор с Меншиковым, я тщетно силился понять, все ли сделал как надо, нельзя ли было разыграть эту партию по-другому и не находил ответа. Все-таки старый интриган меня подловил.

Телеграмма от государя — это серьезно. Никто, включая и меня, не может напрямую пойти против царской воли. Так что какое-то время придется светлейшего потерпеть. То, что он справится, надежды никакой нет, но пока об этом известно только мне.

С другой стороны, главнокомандующим все равно остаюсь я. Если Александр Сергеевич хочет рулить армейцами, так и флаг ему в руки! И если сам облажается, так и пусть и ответ держит. Правда, такая скользкая сволочь и в этом случае может вывернуться, но тут как говорится, будем поглядеть.

— Кто главный? — после недолгой паузы спросил я.

— Ваше императорское высочество! — не колеблясь, ответил князь.

— И мои приказы обязательны к исполнению?

— Вне всякого сомнения! Если они, конечно, разумны… нет не так, — спохватился Александр Сергеевич. — Сообразуются с военным искусством и сложившейся обстановкой!

— Хитришь, светлейший. Мой приказ о разорении Евпатории был правильным?

— Не могу не признать, что да. Тут уж я виноват, ничего не скажешь. Не решился поставить под сомнение неприкосновенность частной собственности. Такое под силу только молодым и бесстрашным, как ваше высочество…

Надтреснутый и, в общем, не особо приятный голос безбожно льстившего Меншикова стал слащавым. Не знаю, как ему удалось очаровать отца, но на меня его приемы не действовали совершенно.

— Вот и славно. Тогда изволь немедля выпустить приказ о наказании генералов Халецкого и Бутовича с занесением оного в служебный формуляр.

— Помилуйте, Константин Николаевич, но за что?!

— За неисполнение приказа главнокомандующего.

— Простите великодушно, но какого именно приказа?!

— А ты не знаешь?

— Ни сном, ни духом!

— Изволь, расскажу. Я ведь в Евпаторию не только 57-й казачий послал, но и оба гусарских полка. И что характерно, никто из них и шагу не сделал в том направлении. А теперь эти два павлина в ментиках, вместо того чтобы с неприятелем переведаться, сидят за нашим столом и мадеру лакают! Слава богу, Тацына оказался дельным офицером и без них управился. Так что, если ты и впрямь согласен служить под моим началом, соблаговоли их немедля примерно наказать. Своей властью!

— Кажется, я понимаю, в чем дело, — попытался вывернуться Меншиков. — Они выше чином и не захотели оказаться в подчинении войскового старшины…

— А мне похрен, что они там не захотели! Тем более, что никто их целовать казачьи задницы не заставлял! Прибыли бы и приняли командование. В общем, думай что хочешь, но терпеть подобные фокусы я не намерен. Так что или ты разберешься с ним, и я займусь тобой. Понял?

— Повеление вашего императорского высочества будет исполнено! — помрачнел князь.

Прежде чем прийти сюда, он наверняка успел заручиться поддержкой армейских генералов и вот теперь вынужден сдать их. Такая вот маленькая месть с моей стороны.

Впрочем, кажется, началось. С моря доносится отдаленный гул первых залпов, которые скоро слились в сплошную канонаду. В этот момент я почти возненавидел адмиралов, выдавивших меня на берег.

— Переживаете, Константин Николаевич? — отвлек меня Истомин, прибывший вместе со мной и остальными флотскими чинами, кому не нашлось места на идущих на врага кораблях.