Vulgata
Шрифт:
Лиза присела на корточки. Ее смеющиеся, пьяно блестевшие глаза оказались совсем рядом, на уровне лица юноши.
— Ты знаешь, где мы?
— В доме Камышева.
— А знаешь, кто он?
— Бизнесмен.
— «Бизнесмен»! — передразнила Лиза карикатурно-грубым голосом, больше похожим на мычание. — Камышев — мой муж.
Она сделала новый глоток. Икнула. Хихикнув, прижала ко рту ладонь.
— Ой! Как неприлично. Извини, ладно? Забыла, что я у тебя в гостях.
Лиза перешла на шепот:
— Камышев уже целых два года меня не трахает.
Денис прикрыл глаза, надеясь, что кошмар скоро закончится.
Лиза пихнула его кулачком.
— Э! Не спи! Ты такой же? — Она тяжело дышала.
Мальчик зашевелился. Открыл глаза.
— О, — прокомментировала Лиза, отпивая из бокала, — еще один кавалер. Доброе утро, Лешенька! Сиську дать пососать?
Леша смотрел на нее мутным взглядом, не понимая, кто перед ним. Лиза повернулась к Денису.
— Ой, его вчера после дозы так несло! С двух концов сразу. Китаеву пришлось подтирать. Чуть не убил мелкого. А тот до ночи орал. Пока с ложечки не покормили, не мог успокоиться.
Мальчик, облизнув запекшиеся губы, прохрипел:
— Пить.
— А? — Лиза выпрямилась. — Пить хочешь? Немой, смотри!
Она сняла туфлю, вылила в нее остатки мартини.
— Прекрати! — закричал Денис.
Лиза подошла к мальчику, наклонилась. Поднесла обувь к его губам.
— Пей, мальчик, козленочком станешь.
— Оставь его в покое!
За дверью послышался грубый мужской хохот. Китаев постучал в дверь.
— Лиза, ты че там устроила? Стриптиз, что ли, показываешь?
— Пока нет! Иди сюда, посмотри!
Китаев вошел. С улыбкой полюбовался, как любовница поит пленника из туфли. Мальчик, никогда не пробовавший алкоголя, закашлялся, на потеху влюбленным.
— Ладно, хорош. — Китаев шлепнул девушку. — Погуляла, и хватит.
Обнявшись, они смотрели на пленников. Лиза — с улыбкой, помахивая туфлей. Китаев — с бесстрастным выражением лица.
— Ну, что? Пообщались по душам?
— С этим пообщаешься! Молчит, как партизан. Слова не вытянешь. Я пыталась быть милой, а он не оценил. Как можно быть таким жестоким, лишать бедную девочку внимания? Его, видите ли, задели мои слова! Женоненавистник!
— Ну все, все. — Китаев погладил ее по волосам. — Иди. Они мне нужны живыми.
Лиза вышла, покачивая бедрами. Китаев проверил путы, связывающие пленников. Оглядел рану на затылке Дениса.
— Ты ей понравился, — сказал он Денису. — Будь с ней повежливее.
И вышел.
Денис снова оказался в темноте. Наедине с трупом женщины, которая ему нравилась, и мальчиком, который скоро начнет орать от боли и ужаса. Наедине с собственными болью и ужасом.
Юношу охватило странное равнодушие. Все чувства в нем словно умерли. Но при этом ему не было все равно. Это не была храбрость стоика. Это был страх настолько сильный, что проявлялся
Он пытался думать, но мысли путались. Он совершенно не управлял собой. Перед внутренним взором мелькали обрывки воспоминаний, и все были ужасны — неудачи, обиды, упущенные возможности. На смену им приходили светлые воспоминания, и это было еще хуже. Потому что в сравнении с нынешним положением моменты счастья и радости казались нелепыми, бессмысленными, они не поднимали дух, а только растравляли сердце. Еще несколько дней назад Денис жил в мире надежд и иллюзий, и не предполагал, что реальность может быть такой. Но беда обрушилась на него внезапно, оглушила и обезоружила. Даже если все закончится благополучно — что кажется невероятным, — жизнь его уже никогда не станет прежней. Его последующая жизнь, если ей суждено случиться, будет отравлена воспоминаниями об этой ночи, о том, что он узнал и увидел. И горше всего осознавать, что он, Денис, нисколько не виноват в случившемся, и его теперешнее положение объясняется только тем, что некие люди хотят заработать большие деньги.
«Ладно. Черт с ним. Думай. Ты… мальчик. Да, вот что, мальчик. Как ему еще можно помочь? Если можно… Думай, думай, думай! Его посадили на иглу. Сколько раз? Один-два в сутки, не больше. Он здесь сутки или двое. Значит, не больше четырех уколов. Еще не все потеряно. На героин с первого раза не садятся, тем более при насильственном введении. Хотя его уже ломало. Черт… Впрочем, это они думают, что была ломка. Может, и нет. Может, это была обычная для новичка реакция. Организм отторгал опиаты.
Ну, допустим. И что?».
На некоторое время он снова потерял способность мыслить, и сама необходимость искать выход была невыносима. Хотелось сдаться. Лечь и умереть. Сознание вновь заполнили образы, но не из его прошлого, а другие — странные, фантастические. Разные люди, которых Денис знал или только слышал о них, в этих фантазиях будто соединялись в одно лицо. И все они давали ему самые нелепые советы о том, как выбраться отсюда. Погружаться в это состояние бездумного транса было легко и приятно — не надо никакого героина, — но Денис смутно чувствовал, что в этом трансе ему становится все хуже. Он терял рассудок, и уже едва мог вспомнить свое собственное имя.
Казалось, прошла целая вечность. Но за дверью все так же смеялись, все так же слышался стук шаров о борта покрытого зеленым бархатом стола. Значит, прошло не более часа.
— Скучно! — крикнула Лиза. — Пойдемте на реку купаться голыми!
— Нет, я не умею плавать, — сказал Кейси.
— На, выпей еще. — Китаев.
— Да не хочу я больше. Убери свою мочу. Вы что, споить меня хотите?
— Давай, давай, Володя, — засмеялся Кириленко. — Путь к сердцу женщины лежит через печень! Femina in vino non curator vagina.