Введение в философию желания
Шрифт:
В желании есть многое от тайны. В.М. Найдыш определяет тайну как «центр концентрации и актуализации человеческой духовности» (Найдыш, 2002, с. 518). Приобщение к тайне требует от человека «высшей концентрации всех его духовных, сущностных сил» (с. 527). Найдыш считает, что, взятая в «личностном измерении», тайна – это некое особое состояние человеческого духа, в котором отчетливо выделяются два полюса, два «субстанциальных основания»: когнитивный и ценностно-аффективный (с. 518). Тайна имеет бинарную структуру: в ней сочетаются и познание, и переживание мира. Иначе говоря, где есть тайна, там разделение на когнитивное, познавательное, и оценочное, ценностное, отношение человека к миру становится относительным.
Функция тайны заключается в том, что она «напоминает человеку о бесконечности бытия, о том, что эта бесконечность проходит через самого человека, через его духовность» (с. 522). Вот почему
Будучи игрой, тайна постоянно ставит человека перед «крестом мук смысложизненного выбора», который далеко не всегда может быть рационально обоснован. Тайна формирует «побудительные и смыслонесущие моменты цели» (с. 520). В тайне человек переживает себя как «активную, динамическую и конструктивную часть мирового и вселенского целого» (с. 529). Более того, человек при этом стремится «испытать себя, сделать еще один шаг в направлении преодоления своих собственных границ, пределов своего внутреннего Я». Можно сказать, что тайна является достоянием личного опыта, но выходит при этом за его пределы.
Тайна возникает на стыке рационального и иррационального, сознательного и бессознательного. Тайна заставляет человека постоянно балансировать на грани рационального и иррационального, сознательного и бессознательного (с 528). Тайна предполагает и даже делает обязательным мифотворчество, поскольку «сопротивляется ее когнитивному освоению» (с. 521), она рационально и познавательно неисчерпаема. Тайна требует таинства. «Наиболее известной и яркой формой таинства является молитва» (с. 531).
Обладание тайной тяготит человека. Найдыш пишет: «Тайна действует подобно греху или вине: она вынужденно отчуждает человека от других людей. Человек стремится преодолеть это отчуждение – разделить тайну с другими. Поэтому наряду с сокровенностью тайна тяготеет к коллективности… Для того, чтобы тайна не стала самодовлеющей разрушительной силой, ее надо разделить с другими, с определенным кругом «доверенных» лиц» (с. 529–530). Желание может быть обозначено как тайна потому, что человек ставит себя к нему в познавательное отношение, стремясь разгадать свое желание (тайну его возникновения и исчезновения, тайну удовольствия и удовлетворения). Желание – концентрация духовных и физических сил человека в его нацеленности на благо. Можно говорить о двойственной («рационально-чувственной») природе желания.
Желание действовать. Желание побуждает человека не только познавать мир, но и обусловливает эстетическое, этическое и деятельностное отношение к миру. Если совершение действия возможно и без желания, то деятельность обретает для человека смысл лишь при условии наличия у него желания действовать.
Культурная обусловленность желания. Желание рождается в культуре и культурно обусловлено. В своей символически-знаковой части желание – достояние социума. Полная невозможность рассказать Другим об исполнении «моего» желания сводит на нет удовлетворение.
Наше собственное желание никогда не принадлежит нам целиком, в том смысле, что мы всегда ощущаем присутствие в нем чего-то, находящегося за границами нашего сознания и нашей воли. С другой стороны, как только мы постигаем границу желания – граница желания изменяется, т. е. познание желания изменяет самое желание.
Желание противоречиво, оно может захватить человека целиком и подчинить его себе, но желание также – достояние воли и свободы человека. Человек (часто) страшится своих желаний и (всегда) боится утратить способность желать.
Особый вопрос о том, что желание, будучи тайной, всегда стремится создать свой миф. Если в мифе проявляется универсальность отношений между человеком, природой и обществом, то это же можно сказать и о желании. Очень трудно не увидеть в мифе желание, если, вслед за Найдышем, определять миф как «волевую устремленность в будущее», «продукт синтеза удивления, подражания и удовольствия»,
Я предполагаю, что обнаруженные в ходе исследования многосмысленность и многозначность определений понятия желания, существование подчас прямо противоположных смыслов, значений и признаков, которыми оно наделяется, являются следствием противоречивости желания. Желание – противоречие. Говоря в действительности об одном и том же феномене, философы фиксируют свое внимание на разных моментах в процессе желания. Желание, понимаемое как стремление, активность (например, у Спинозы, Лейбница), выражает особую силу, создаваемую в ходе желания. При таком подходе упускается из виду то, что носителем желания является конкретный человек в конкретных и реальных обстоятельствах его жизни. Желание, понимаемое как «созидание» или «производство», ассоциируется с действием – последствием процесса желания, но ведь желание может без действия обойтись. Неспособность подняться над процессуальностью при учете самой этой процессуальности приводит к обычной путанице, когда, например, в желании видят развитую или развившуюся потребность. Однако процессуальности и сложносоставность феномена не должны помешать нам обрести философское понятие желания. Тут, по-видимому, нужно различать процессуальности пространственно-временную и процессуальности как развитие духовности, движение Духа, когда никуда вообще не перемещаясь и может быть даже не испытывая никаких одна другую сменяющих эмоций, не изменившись психически, человек (при возникновении желания или при перемене желания от «индивидуального» к «личному») «в одну секунду» становится совершенно другим человеком (Августин описывает это чудо в «Исповеди»).
В истории мысли желание не случайно метафорически описывалось как особая всепроницающая энергия. Нужно всегда помнить, что человек желающий, человек рассуждающий, и человек поступающий, – это один и тот же человек. При этом желание не является простой «суммой» воли и страсти как его составляющих. Желание возникает только там и тогда, когда и где человек предстает во всей своей полноте и целостности. В едином духовном порыве нацеленного на благо желания происходит слияние и символическое преображение всех физических и ментальных, волевых и интеллектуальных «сил» и «энергий» субъекта. Желание есть некое эмерджентное качество, которое возникает при соединении родовых, личностных и трансцендентных сил и энергий в субъекте. Желание в работах французского мыслителя Эмманюэля Левинаса (1905–1995) – встреча «Я», «Ты» и «Он», когда человек следует за Богом по специально оставленным Им следам – лицам Других (Левинас, 2004).
Следует учесть то, что человек может изменяться – деградировать и возвышаться – в процессе становления своего желания как особого духовного технэ. Аристотель, выделяя разные типы людей исходя из их желании, еще не понимал, что эти качественные состояния могут быть обнаружены в жизни одного человека, так как желание – достояние неповторимой личностной истории. Можно говорить об «индивидуальном» желании и «личном» желании как о двух перспективах духовного развития каждого отдельного человека, двух способах реализации (в широком смысле понимаемого) желания. Содержащееся в субъекте противоречие между этими перспективами служит одним из источников развития человека. Гарантом сохранности желания, постоянного присутствия его в жизни субъекта выступает личностное начало в человеке. Желание поэтому может удовлетворяться, но не может быть окончательно удовлетворено, что означало бы смерть желания и личности, ищущей полноты и вечности.