Введение в философию
Шрифт:
Впрочем, самосознание, рассмотренное в себе, не менее бесконечно и абсолютно, чем рассмотренная в себе истина. Поскольку последняя, о которой идет речь и которая хотя и наша, так как она берет начало из критики нашего актуального познания, - не особенное самосознание, как можно было бы посчитать на первый взгляд. То самосознание, которое для идеалиста является активным и позитивным принципом опыта, есть трансцендентальное Я (т.е. то Я, которое делает возможным опыт и идеально предшествует ему и которому поэтому нельзя приписать ни одно из определений, возникающих постепенно в ходе развития опыта благодаря продуктивной деятельности этого самого принципа). Все, что является особенным, оказывается таковым именно во множественности опыта (множественность которого, с другой стороны, непонятна без единства данного принципа, производящего и содержащего в себе этот опыт). Человек как индивид среди индивидов, как природное существо среди природных существ, ограниченный тем или иным образом, - человек опыта, предполагающий то Я, без которого говорить об опыте не имеет смысла. Конкретный и реальный человек, который предстает перед самим собой в определенном физическом и моральном облике, - этот человек сам объект мысли, являющейся творцом данного облика; и его, в силу этого, не следует смешивать с Я, которое он предполагает
Человек, существо, отличное от своего Творца, - всегда объект мысли, обусловленной этим трансцендентальным Я. Всякое конечное может быть таковым лишь при условии деятельности, конституирующей его конечность, деятельности, являющейся этим Я, которое нужно признать в качестве принципа опыта и всякой мысли. Этот принцип, находящийся по ту сторону опыта, не следует поэтому смешивать ни в коем разе ни с временным и пространственным человечеством, ни с каким-то другим мирским и эмпирическим объектом. И тот, кто не знает покоя, если ему не обеспечивается трансцендентная Реальность, пусть все же обретет покой: это Я, поскольку оно наше Я, поскольку оно трансцендирует человека и всю природу. Только оно производит природу и человека как свою собственную реальность. И поэтому его уже давно называют в этой связи не трансцендентным, а трансцендентальным - поскольку его трансцендентальное бытие не устраняет того, чтобы оно было имманентным опыту, хотя оно от него глубоко отличается.
Так вот: если истина - это всё, то этот трансцендентальный и изначальный принцип - тоже всё. Абсолютное и бесконечное единство - одной; и абсолютное и бесконечное единство - другой. Два единства, которые стали бы чудовищным абсурдом, если бы не были, каковы они суть, одним единством, тем единством, которое делает возможной мысль как единую мысль (какова всякая моя мысль, или мысль Я, т.е. всякая конкретная, актуальная мысль) и как мысль об истине, всегда являющейся единой (как единая истина, т.е. не как абстрактная, а как реальная, конкретная, актуальная истина).
19. ВОЗМОЖНАЯ И РЕАЛЬНАЯ ЛИЧНОСТИ
И в заключение: существует истина, которая может быть истиной, но не является ею, - простой абстрактный логос. И существует истина, которая является истиной, - конкретный логос. Первая - уже личность, но она Личность, которая может быть таковой и не является ею; последняя - Личность в своем всемогущем наличии и актуальности. Если бы не было возможным идти вперед от абстрактного логоса к конкретному и в последнем дать основу достоверности и реальности первому, то доказательство существования Бога, которое мы вывели из логического понятия истины, не выходило бы за пределы границ, на которых останавливались все предшествующие доказательства. Но в конкретном логосе эта истина проявляется как то единство бытия и мысли, в котором критика Нового времени открыла принцип всякой достоверности, единство, благодаря коему бытие уже не должно обретаться мыслью, потому что последняя имеет его в себе и производит его (и мыслит его, производя его, как и производит его, мысля его).
20. ПОНЯТИЕ БОГА В ФИЛОСОФИИ НОВОГО ВРЕМЕНИ
Не был ли это тот знак, к которому уже давно стремился Картезий посредством своего cogito (в котором esse - логическое, потому что реальное, следствие cogitare)? И не было ли это также вдохновляющим мотивом мистиков врагов всякой рациональной теологии, поскольку она своими заумными спорами и выкрутасами замыкала ум в абстрактных идеях, отчуждая его и все более отдаляя от того глубокого корня, в котором заключено непосредственное единство человека и Бога? Не была ли это также та цель, на которую устремляли взор древний и новый платонизм, от Плотина до Спинозы, стремясь подняться от множественного к Единому, в глубину ума и за пределы ума, в место, где последний соединяется с бытием? И когда Лейбниц посредством своего учения о монадах пытается освободиться от тесных объятий этого фундаментального Единства, в котором забаррикадировался Спиноза, удается ли ему избежать логической необходимости Высшей Монады, которая является монадой монад, центром объединения и общим источником жизни всех бесконечных монад? Идеализм придает ясность тому представлению, что в основе мысли должен все-таки лежать живой принцип целого.
21. ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ ДОСТОВЕРНОСТЬ
Вне этого принципа, имманентного мысли, нет ни достоверности, ни рационального доказательства, каковое могло бы сопровождаться тем опытом, той интуицией реальности, без которой всякая самая пригнанная система мертвая абстракция, лишенная всякого тепла убеждения, способного разогреть душу и открыть ее живой вере. Всякое умозрение становится бесплодным мудрствованием, затеняющим древо жизни духа, лишающим его луча истины. Сама вера вырождается в словесную формулу, откладывающуюся в памяти, но не движущую душу и не способную влить в нее ту силу, в которой она нуждается для своего развития (поскольку реальность всякой души - в ее развитии, в ее формировании, которое может быть лишь самоформированием - и поэтому требует постоянной свободной деятельности. А последняя может поддерживаться только сознанием себя, поскольку в конечном счете она сама - не что иное, как это сознание).
22. МЫСЛЬ И РЕЛИГИОЗНОЕ ЧУВСТВО
Итак, самосознание - это деятельность, благодаря которой человек обретает самого себя и обретает истину; человек становится человеком, в то время как утверждается и развивается все более мощно внутри него реальность Бога, которого нет, если нет его - его, живого, действующего, полностью вовлеченного в свое действие. Последнее по праву было провозглашено, в противовес чисто спекулятивной мысли, истинным методом познания Бога, поскольку есть мысль - и мысль (т.е. мысль, которая, мысля, закостеневает в своем объекте как таковом - и отчуждается от самой себя, и блуждает в абстрактном мире идей, не способная обрести принцип истины и жизни; и другая мысль, являющаяся истиной, которая всегда присутствует в каждом своем объекте и пользуется этим самым объектом как средством для собственной жизни, как опорой для каждого своего нового порыва к собственной идеальной форме, познавая не для того, чтобы познавать, а для того, чтобы реализовать самое себя, чтобы подниматься все выше к собственной цели, и поэтому действуя скорее, чем познавая). Хотя это разделение имеет относительную ценность и существует, чтобы обозначать скорее различие степеней, а не природы (поскольку никакое познание не является рассеиванием в объекте, который утратил бы ценность истины, добываемую благодаря своему возврату к субъекту и в жизни последнего реализуемую сполна; и, лишенный истины, перестал бы быть помысленным, т.е. быть объектом). Так что, в итоге, если верно, что для поиска Бога нужно уже обрести его, то нет
Человек, который чувствует таким образом в себе присутствие божественного, не замыкается пантеистически в надменной гордости за атрибут, столь превосходящий его конечную природу. Но чувствует внутри самого себя высокий принцип, на который в своем конечном бытии он опирается и от которого должен ожидать и просить свободно посредством своей собственной воли всякого блага, имеющего истинную ценность. Там, в этом изначальном и трансцендентальном единстве, он может чувствовать, что не только собирается как в своем первоначале все его бытие, но сосредотачивается и объединяется бытие всех существ, которые, как кажется чувственному наблюдению, толпятся вокруг него в бесконечной окружающей его природе (а она в своем корне есть не что иное, как содержание самого его чувствования - того чувствования, что лежит в основе Я и поэтому верно названо фундаментальным чувством).
РАЗЪЯСНЕНИЯ СОМНЕВАЮЩЕМУСЯ АКТУАЛИСТУ
1. ИНТЕЛЛЕКТУАЛИСТИЧЕСКИЕ ОСТАТКИ
Я вижу, что в некоторых работах моего ученого и проницательного друга, который исповедует актуализм [1], нашла себе место не очень ясно определенная озабоченность, которую я хотел бы хорошо разъяснить самому себе. Он пишет, что актуализм имеет в себе "заряд неоспоримого очарования и новизны", который, ему кажется, нельзя было бы назвать более подходящим словом, чем "персонализм" (поскольку джентилеанский акт схватывает тот творческий ритм субъекта как чистой субъективности, который, будучи направленным на самого себя и питаясь самим собой, конституируется и развивается как духовная индивидуальность). С другой стороны, ему кажется, что "спавентова производность, еще прозрачная в этом акте, смещает значение того ритма к диалектике", которую ему хотелось бы назвать умственной (если вспомнить данное Спа-вентой определение ума, который растворяет в себе свой объект) - "в направлении", добавляет он, "метафизической логики, выпячивающей не синтез в себе, а два момента антитезы, на которые раздваивается мысль в акте, как мыслящая мысль и помысленная мысль". Итак, "типично спиритуалистический мотив, вновь разрабатывающий христианскую интуицию внутренней жизни", и мотив, который имеет свой центр в проблеме науки (являющейся проблемой философии от Аристотеля до Гегеля, для коей сама жизнь духа и деятельность суть мысль, осуществляющаяся как чистое познание) - в силу этого логистический, интеллектуалистический (и в этом смысле метафизический) - и, следовательно, антиспиритуалистический или натуралистический мотив. Не так ли? Одним словом, озабоченный тем, чтобы спасти моральную личность, где проявляется вся духовность духа, мой друг боится, если я правильно понял, что моя логика еще решительно не освободилась от интеллектуализма, который в своей основе всегда является натурализмом. В этом, мне кажется, смысл его дедукции: Гегель - Спавента Джентиле.
1 Карлини Армандо. Я ссылаюсь, в частности, на его две работы: "Соображения относительно логики понятия Дж. Джентиле" и "Диалектика и философия" (Considerazioni su la logica del concetto di G. Gentile и Dialettica e filosofia // Giornale critico della filosofia italiana, 1924. P. 46-66; 169-181).
Во второй статье он, и в самом деле, излагает свою мысль так: "Но диалектика акта, сознающая, что не ее бытие управляется объектом, а бытие последнего управляется ею, может пойти для опровержения предшествующей диалектики двумя путями: один путь состоит в том, чтобы показать, почему синтез, в котором состоит акт, уже не теоретический синтез субъекта и объекта в смысле той философии; а другой - в том, чтобы ниспровергнуть теоретический синтез предшествующего абсолютного идеализма и отдать управление процессом не помысленному объекту, а мыслящему субъекту". Ниспровержение это кажется ему опасным и напоминает Graecia capta* - "именно потому, что познание разрешает антитезу своих элементов в направлении объекта; здесь также как раз последний держит в своих руках бразды правления.
– Мыслящий сам себя акт становится теперь актом, который мыслит себя как объект, как свое иное". "И фундаментальная антитеза гегелевско-спавентовской диалектики наполняется смыслом этого нового синтеза, который должен быть объектом, поскольку он также помыслен, помыслен сам по себе; но помысленность которого никогда бы не осуществилась, если бы не вмешалась, возникнув из внутренне присущего ему требования, актуальность мысли". Иными словами, "момент бытия в гегелевскои триаде становится поэтому моментом логичности, внутренне присущей объекту; а момент небытия становится отрицанием этой абстрактной логичности, чтобы учредить в самом объекте тот процесс развития, в котором состоит познание"; и два противоположных момента, оказывается, снова совпадают в непосредственном различии, являющемся непосредственным тождеством. Более того: согласно этой критике, диалектика противоположностей этой логики включает субъект после того, как она лишила его всякой другой характерной черты, которая не была бы чистым мышлением, в лоно объекта: сначала как мысль о помысленном, о бытии, а затем как мысль, которая, чтобы мыслить, нуждается в отрицании себя как помысленной. Тут, впрочем, критик чувствует потребность добавить: "Но этим путем ей удается основать актуалистически диалектику познания, лишь поскольку она молчаливо [?] предполагает предшествующую диалектику диалектику поистине конкретной мысли, которая осуществляет самое себя в Я".