Вверх, к синему небу
Шрифт:
Тогда может случиться худшее…
– …Хару.
Такуму вдруг с силой вцепился в плечо Харуюки.
– Хару, что бы ни затевал Номи, нам остается лишь одно. Сделать все, что сможем, до субботы.
– Все, что мы сможем… но что мы сможем? Мы совершенно беспомощны, пока он перехватывает дуэльный список.
Харуюки пробормотал эти слова пустым голосом; потом его лицо исказилось, и он продолжил:
– Или ты предлагаешь нам тоже отправиться в Синдзюку? Ты хочешь, чтобы мы вдвоем напали на команду Номи и вынесли Тию?..
На этот
В конце концов он убрал руку с плеча Харуюки, зажмурил глаза за стеклами очков и тихо произнес:
– …Пожалуйста, не говори мне такие вещи.
– …Прости, – извинился Харуюки, повесив голову и протяжно вздохнув. – В конце концов, семпая и Тию нельзя сравнивать… Пока давай верить. Что ребята из «Акихабара BG» и Блад Лепард решат эту загадку…
Слова эти больше походили на молитву, чем на выражение надежды, но факт оставался фактом – других путей у Харуюки и Такуму не оставалось. Даже если они снова отправятся в Акихабару, это будет все равно что слепо брести по дороге.
Харуюки принялся усердно запихивать в рот раздавленный гамбургер, глядя в небо с редкими облачками.
Как только время перевалило за два часа, Харуюки выскользнул из класса, спасаясь от обычной холодной атмосферы, переобулся и на максимальной скорости выбежал со школьного двора.
Молясь всем сердцем, он подключил нейролинкер к Глобальной сети и проверил анонимный почтовый ящик, который он дал Блад Лепард, но –
– …Еще нет, да?..
Харуюки понимал, конечно, что так просто вряд ли могло получиться, но все равно от накатившего разочарования сник.
Черноснежка вернется с Окинавы уже послезавтра, в субботу вечером. Этого он ждал с нетерпением, с одной стороны, но в то же время хотел, чтобы она еще хотя бы денек оставалась в безопасности на Окинаве.
За оставшиеся 48 часов ему и Такуму необходимо раскрыть секрет Номи, уничтожить видеоулику и забрать назад Тиюри. Но сейчас Харуюки не мог поделать ничего, кроме как терпеливо ждать информацию.
Сгорая от нетерпения, Харуюки уткнулся взглядом в землю и зашагал домой в одиночестве. Такуму, естественно, ему компанию не составил – он пропустил секцию уже три дня подряд и теперь пошел туда.
Харуюки тащился домой под небом, грозящим вот-вот истечь дождем. Войдя в подъезд, он поднял глаза.
В дальнем конце коридора перед одним из двух лифтов спиной к нему стояла девушка в форме средней школы Умесато.
Короткие волосы до плеч. Криво висящая на боку спортивная сумка. Даже со спины Харуюки мгновенно узнал Тиюри. …Однако почему она здесь?
Будучи членом секции легкой атлетики, Тиюри каждый день бегала на стадионе, пока школьное время не заканчивалось. Домой она обычно возвращалась на два часа позже Харуюки, не состоящего ни в каком кружке или секции. И когда он сегодня видел ее в классе, она вовсе не казалась простуженной.
Когда знакомая спина исчезла за дверями лифта, до Харуюки наконец дошло.
Она
– …Тию, – пробормотал Харуюки, и его кулаки сами собой сжались. Он не понимал, что это за чувство поднимается из глубины живота, чувство с температурой и плотностью расплавленного металла. Но этот жар подтолкнул Харуюки – он направился к лифту, впрыгнул туда, как только двери открылись, и неожиданно для самого себя ткнул пальцем в кнопку на две ниже обычной – 21 этаж.
Выйдя из лифта, Харуюки пошел по коридору, пока не остановился перед квартирой семьи Курасима. Без колебаний нажал кнопку звонка, и его ушей коснулся тихий звуковой эффект.
Тиюри через домашний сервер должна была уже знать, что посетитель – Харуюки.
Он упрямо стоял и ждал. Наконец раздался щелчок, и дверь открылась.
Мать Тиюри, наверно, пошла в магазин, поскольку в проеме стояла сама Тиюри. Похоже, она как раз переодевалась – блейзера на ней не было, развязанный синий бант свисал с ворота блузки.
Склонив чуть набок голову, Тиюри с внешним спокойствием произнесла одно-единственное слово:
– …Чего?
– Я зашел поговорить, – тут же ответил Харуюки. По правде сказать, он совершенно не думал, что именно собирается говорить, но его губы двигались почти сами по себе.
– …Ясно.
Вновь всего одно слово – и Тиюри, развернувшись, ушла обратно. Харуюки, затаив дыхание, вошел в дверь, снял туфли и направился следом.
Полгода назад Харуюки вот так же, под влиянием импульса, зашел в комнату к Тиюри.
Тогда он собирался устроить Прямое соединение с ней, чтобы выяснить, не Тиюри ли была неизвестным Бёрст-линкером по имени Сиан Пайл, совершавшим тогда набеги в локальной сети средней школы Умесато.
Этот его визит тоже имел отношение к «Brain Burst». Однако ситуации были сколь сходны, столь же и различны. Сейчас Тиюри совершенно точно была Бёрст-линкером «Лайм Белл» и, по крайней мере внешне, по собственной воле выступала против Харуюки и Такуму.
Хлопнувшись на кровать и положив на колени одну из своих плюшевых тварюшек-подушек, во множестве валяющихся на полу, – видимо, какое-то морское животное, – Тиюри спросила:
– О чем ты хочешь поговорить?
Стоя возле двери, Харуюки, двигая губами, выдавил:
– …Ты прогуляла секцию, да?
– Ага.
После этого минимального ответа Тиюри он, нетипично для себя, продолжал смотреть на нее пристально, не отводя взгляда, потом задал следующий вопрос:
– Это тебе Номи велел?
– …И что, если да?
– Если да, то прекрати. Нельзя ставить «Брэйн Бёрст» выше реальной жизни.
Впервые за все время выражение лица Тиюри изменилось. Брови нахмурились, и она ответила голосом, в который вернулась острота: