Выбор моей реальности
Шрифт:
O partigiano, portami via
Ch'e mi sento di morir
Italian folk song
На следующий день мы вышли к Дону, у берега располагалось небольшое поселение. Жителей мы не увидели, но они выдали себя тем, что хором распевали какую-то песню.
— Давай побыстрее свалим отсюда, чтоб не связываться, — внёс предложение Кир.
— Подожди, дай прислушаться, — ответил я.
Когда я услышал, о чём они поют, то сразу решил зайти и познакомиться.
Поддатый мужик
По берлинской мостовой
Кони шли на водопой,
Шли, потряхивая гривой,
Кони-дончаки!
— Повторяйте, вашу мать! Громче пойте, вы ж донские казаки, а не трусливые бабы! — зарычал поддатый так громко, что даже у меня за полкилометра заложило прокаченные уши.
— Пабилинскай моставой кони шли наодопой… — кое-как повторил за ним напуганный «казачий хор».
– Сойдёт! Дальше поём так:
Распевает верховой:
"Эх, ребята, не впервой
Нам поить коней казацких
Из чужой реки!
Казаки, казаки,
Едут, едут по Берлину
Наши казаки!
И мы, уже не скрываясь, направились в сторону деревянного частокола.
Встречать нас вышел настоящий казак с висящей на широком поясе саблей, в красных шароварах, с большими усами и чубом на лысой голове. За его спиной робко жались хуторяне.
— Здравствуйте, гости дорогие, — поклонился он нам. — Я атаман степного войска Степан. А это моя станица донская.
«Похоже, вошёл в роль или рехнулся», — подумал я о нём.
Я назвал своё имя, представил своих людей и тоже поклонился в ответ.
— Проходите ко мне в хату. Прошу отведать от нашего стола, — Степан показал на огромный, накрытый белой скатертью стол, вдоль которого стояли длинные лавки. В верхнем углу комнаты была прибита православная икона. Современная, явно не 11 века. Рядом с ней на соседней стене на гвозде висел АК.
— Ага, ясен пень, «Покров Пресвятой Богородицы» с собой принёс, — перехватив мой взгляд, хохотнул он и перекрестился на икону. — И калаша не забыл. А чё, куда ж я без него!
— Бабы! Жрать гостям несите! Обед уже! — атаман степного войска со всей силы треснул кулачищем по столу. — Присаживайтесь все! Ёперный театр, а вы, чё там в углу жмётесь? — прикрикнул он на Айку и моих музыкантов.
Мы стали рассаживаться по лавкам. Полноватая девушка в красной юбке и три женщины постарше начали шустро бегать туда-сюда и расставлять глиняные тарелки, ложки и стопки.
— Быстрее, рукожопые! — треснул он девушку по широкой заднице.
Лена с Бояной отвернулись, чтобы Степан не увидел, как они над ним посмеиваются украдкой, но бедная Айка от такого зрелища впала в ступор и вся позеленела. Кир уселся с ней рядом и что-то прошептал ей на ухо.
— Научил баб, как надо готовить блюда казачьей кухни! — продолжал громыхать Степан. — Вот солянка казачья, — он показал на обжаренную тонкую свиную кишку, видимо, с мелко нарубленным мясом. — Уха по-старочеркасски из ершей и краснопёрок. Ребята с утра наловили. Кулеш рыбачий — пшённая каша с жареным луком, зеленью и печёным лещом. Щука печёная со свиным салом. Похлёбка казачья с колдунами. Холодец из свиной головы. На десерт для милых дам пряники донские на меду, — заулыбался
Тут в дупель пьяный парень на шатающихся ногах внёс здоровенную глиняную бадью, от которой шёл характерный кисловатый запах, и поставил медовуху на стол, расплескав немного.
— Ну, за встречу! — произнёс незамысловатый тост хозяин и, опрокинув стопку, закусил холодцом.
— Сам я родом из Калача-на-Дону, а до революции на его месте казачий хутор Калач стоял, — начал рассказывать Степан. — До сотника в казачьем войске дослужился. Решил к родной земле вернуться и дом прикупил, чтоб свой бизнес замутить. А чё, свинокомплекс надумал отстроить! Свиней и сарай мне в кредит пришлось взять — вся наличность на дом пошла. Знатных хряков откормил: хошь на хамон, хошь на сало! С мясокомбинатом уже договорился их сдавать.
Только в пять утра пацаны на мотоциклах подъехали и всех моих свиней в упор расстреляли! — он снова грохнул кулаком по столу. — Едрён батон, пока я с калашом вышел, говнюков и след простыл. Тут же полицаи понаехали и всех свиней на экспертизу увезли, а мне через месяц одни головы отрубленные вернули. А кредит чем отдавать, а? — обратился он ко мне.
— И что ты сделал? — спросил я. — Как кредит выплатил?
— А никак! Узнал у своих, кто заказчик. Хотя и сам просёк, кому свиноферма моя поперёк жирной глотки встала. Пока в церкви молился, со мной святой старец в очках из иконы заговорил и предложил в новый мир перебраться. И здесь новый казачий хутор со своими порядками основать. А я согласился, только сначала козла этого прищучил. Ну, того самого, кто этот беспредел заказал. Одни уши свинячьи и копыта остались от него! А чё, пусть знают нас — казаков! — Степан по привычке ударил по столу и захохотал на всю округу.
Потом тут же десантировался в родную станицу на тыщу лет назад. Пока летел, мне старец в очках путь кадилом освящал, а потом он начал петь, как поп на заутрене: «Фарш невозможно провернуть назад!». Вот так … Ну чё, приземлился я — гляжу: войско половцев на меня с шашками несётся! Человек сорок–пятьдесят. Я, чё, шмелём в них шмальнул, а оставшихся из калаша положил. Хутор отстоял и теперь вот атаманом заделался.
В этот же день здесь и женился сразу, жену Галей назвал … А чё, хорошая жена плохого мужа не найдёт! А ты, Саня, чего в старину рванул? Тоже замочил кого или в кризис кредиты нечем платить? — в лоб спросил Степан.
— Нет, с бизнесом всё норм у меня было, — разговорился и я после принятого самогона. — Кир был смертельно болен, и жить, по прогнозам врачей, ему оставалось года три. Здесь только за счёт магии и вылечили. Бегает вот пока, а там на кровати без сил валялся, кашлял и хрипел.
— Ну, и слава богу. А ты, рыжая, сюда за каким хреном смоталась? — теперь дошла очередь и до Лены. — Из-за хахалей, што ли? — заржал Степан над собственным предположением и опрокинул очередную стопку.
— Случайно вышло, — смеясь, ответила она. — По пьянке, — и пересказала Степану уже известную мне историю.