Выбор моей реальности
Шрифт:
Потом мы всей толпой, за исключением новобрачных, пошли принимать участие в церемонии подношения даров и наслаждаться торжественным банкетом в Золотой Обеденный Зал — Хрисотриклиний, спроектированный в форме октогона с восьмью арками, по бокам «второго этажа» располагалась открытая галерея. Потолок представлял собой сводчатый купол, декорированной смальтовой мозаикой с изображением однотипных библейских сюжетов.
Пол был выложен из бордового камня — порфира. С удивлением, по обе стороны от трона, мы увидели два миниатюрных органа.
После длительного ожидания появился раскрасневшийся то ли от радости, то ли
Отдельным полукругом около трона встали фавориты и царедворцы. Большинство из них смотрели в пол в знак уважения к императору, но некоторые, которые уже успели где-то замахнуть, вполне освоились и вели себя крайне развязано.
Началась церемония возложения подарков к трону. Хорошо, что Ираклий за несколько дней до свадьбы предупредил меня, иначе случился бы конфуз.
Преподнося подарки, в основном, драгоценности и оружие, опускаясь на пол перед троном и целуя пурпурный туфель Никифора, гости произносили длинные речи, восхваляющие красоту невесты и мужественность нового императора.
Когда подошла моя очередь, мне, как иноземному гостю, никто не сделал исключения: тоже пришлось падать перед ним на пол, протягивать вперёд руки и прикасаться к его ступне. После чего я поднялся на ноги и достал из кармана две маленькие коробочки, обшитые белым бархатом, их продают по сто рублей в российских ювелирных салонах. В каждой из них лежал искусственный бриллиант в огранке «heart» достоинством в три карата. В левой — синий, а в правой — красный. Оба камня были похожи друг на друга, как близнецы-братья.
— Также, в честь великого события я хотел бы подарить счастливому императорскому семейству музыку, которую ещё ни разу не слышал этот мир.
Какое событие можно трактовать «великим», я уточнять не стал: и так уже надоело падать и кланяться, но я воспринимал сегодняшнее мероприятие как важный рекламный ход для знакомства с богатыми людьми, которых нужно немного избавить от их денег.
Безупречно отыграв «Песнь Льда и Пламени» и «Рейнов из Кастамере», Гудислав с Девятко застыли в ожидании реакции зала: во дворце византийских императоров впервые услышали незнакомые музыкальные произведения и познакомились со звуками современной флейты и скрипки.
После нас церемония вручения подарков пошла своим чередом, так как очередь из желающих осчастливить императора оказалась, на удивление, длинной.
Когда подарки закончились, перед троном оставили свободное пространство, видимо для выступлений танцоров и музыкантов, остальное помещение быстро заставили столами для последующего банкета.
Глава 111. Кир. Padrastro
“I see phantoms of Hatred and of the Heart's Fullness and of the Coming Emptiness…”
William Butler Yeats
Во время нудных церковных и дворцовых церемоний обратил внимание, какое количество народа перецеловало дверные засовы, каменные напольные плиты, перстни патриарха, императорские туфли и прочие значимые атрибуты религиозного культа. Также услышал, что гуляния после свадьбы будут продолжаться в течение следующих десяти дней.
Учитывая жару и скученность
После того, как над Никифором и его женой-мамашей держали короны на протяжении трёх часов, приглашённые, как стадо дрессированных баранов, строем прошли из церкви во дворец.
В главном зале началась стрёмная церемония падений перед троном и последующих подношений подарков.
Слуга выкрикивал имя, гости по одному подходили и пресмыкались перед императором, насколько им позволяли финансы, фантазия и желание выслужиться.
После фазера к трону Никифора подошёл старший сын Евдокии — Михаил Дука, замотанный в длинный белый плащ. На его правой ступне красовался туфель пурпурного цвета — символ принадлежности к византийскому царскому роду. Но поскольку императором ему стать не удалось, то левая была обута в обыкновенный чёрный кожаный сапог. Ставлю, что это первый кандидат на высылку на Принцевы острова — сегодня по глупости проболтался нам Ираклий о планах своего босса на ближайшую неделю.
На этого Михаила было страшно смотреть: немытые волосы непонятного цвета сальными патлами спускались на сгорбленные плечи, бледное худое лицо, под глазами залегли здоровенные чёрные круги. По обе стороны от него встали дрожащие служанки, в руках которых были золотые чаши с каким-то вонючим напитком.
— Мои поздравления тебе, царственный отец-друг, и тебе, деспотина, — поклонился Михаил вдатому отчиму, а после — любимой мамочке. — В день венчания и коронации хочу зачесть вам наставления знатного ромейского полководца, магистра Кекавмена Катакалона, которые он изложил в своём новом трактате «Стратегикон — советы и рассказы»:
«Если имеешь друга в ином месте, и он проезжает городом, в котором ты живешь, не помещай его в своём доме. Если же ты остановишь его в своем доме, то послушай, сколько из-за этого родится неприятностей. Во-первых, ни жена твоя, ни дочери твои, ни мать твоя не будут иметь свободы выходить из комнаты своей и распоряжаться в доме как следует.
А если уже им будет необходимая нужда выйти, то друг твой вытянет шею, устремит на них свои глаза и будет подсматривать, какая у них походка, как они поворачиваются, как подпоясаны, и какой у них взгляд. Просто сказать: будет их оглядывать с головы до ног. Точно также он найдет дурными твою прислугу, твой стол, весь порядок. Еще будет расспрашивать о твоем имуществе: есть ли у тебя то, есть ли другое. Но что много об этом говорить?
Всячески остерегайся клеветы против тебя, каждый день вызывай пред глаза свои картину падения твоего, так как не знаешь, какие козни плетут за твоей спиной дурные люди. Я видел нечто подобное и оплакал жизнь человеческую. А именно, я видел экс- василевса, который некогда был кесарем, поутру, на восходе солнца, — державным василевсом, а в третьем часу дня — жалким и сирым слепцом. Хотя бы ты был первым человеком у царя, смиряй себя и не злопамятствуй, ибо злопамятность ведет к смерти. Уклоняйся от разговоров с людьми беспутными, а когда беседуешь со своими близкими или действуешь против них, то будь осмотрителен».