Выбор[Новое издание, дополненное и переработанное]

Суворов Виктор

Грохнуло за углом. Грохнуло так, что с потолков подвала вековая грязь посыпалась. Думали, и камни посыплются, — пронесло. Крепко в шестнадцатом веке во французских имениях своды подвальные соединяли. Рассеялась пыль и грязь, выглянули из-за угла — здорово! Ни стула, ни манекена с облупленным носом — одни кусочки по полу да лохмотья, как московские снежинки, опадают. Кружась.

Тогда второй стул сюда! Опыт — великое дело: сразу ножки стула каменьями обложили. Для устойчивости непоколебимой. Теперь, сеньор Хуан Червеза, твоя очередь. Садись. Вместо манекена. Проволоками тебя притянем. В штаны тебе такую же гранату. РГД-33. Надеешься, что тебе только яйца оторвет? Надейся. А господа гвардейские офицеры надеются, что не только яйца тебе вырвет взрывом. Разнесет так, как манекен разнесло. Крепко сидишь? Это хорошо. Гранату веревками к пузу твоему привязать несподручно. Лучше бинтом. Говорили

же: верни долг. По-хорошему говорили. Не понимаешь по-хорошему. Жаль. Нам плохо. Тебе плохо. Из-за каких-то вонючих денег жизнь свою отдаешь, а господа офицеры и их очаровательная предводительница жизнью рискуют, шеи, считай, под гильотину подставляют. С превеликим удовольствием отпустил бы тебя, но нельзя — ты же в полицию побежишь жаловаться. Поэтому тебя непременно надо ликвидировать. Так ликвидировать, чтобы опознать было нечего.

Так… Усики металлические сжать, чтобы чека предохранительная легко вышла вслед за колечком, освобождая рычаг предохранителя… Веревочка привязана. Все за угол…

Понимал ли сеньор Хуан Червеза, что ободранный князь бормочет? Явно понимал. Даже русского языка не зная, все равно понимал. Он от взрыва первой гранаты оглох: все уши руками зажали, а он за веревку тянул, потому уши зажать нечем было, потому ошалел и плохо слышит. Но все равно понимает. Чего тут понимать? Долг не отдал — ну и получи РГД-33 в штаны. Получи, дорогой. Заслужил. Проверили эти русские варвары на манекене: все работает, теперь твоя очередь… Чтобы и после тебя обрывки штанов под потолком летали, как перышки пуховые…

Последнее желание. Что тебе, сеньор Червеза, напоследок желается? Выкурить сигарету? Целую не дадим, времени в обрез, уходить пора, пока не застукали, а затянуться разок — пожалуйста. Тебе еще и выпить хочется? Тоже не забыто — на, хлебни. Что морду воротишь? Русская водка не по нутру?

Теперь прощай, сеньор.

Все за угол! Уши зажать! Потянул князь за веревочку. Колечко напряглось и потянулось за веревочкой. А за колечком — чека. Чека — это такая проволочка стальная, вдвое сложенная и в дырочку вставленная. На сгибе той проволочки — колечко, а на другой стороне хвостики стальные в разные стороны разведены. Их князь вместе свел, теперь из-за угла веревочку тянет, веревочка тянет колечко, а колечко — эту самую проволочку-чеку. Проходя отверстие, стальные хвостики ее чуть сжимаются вместе.

Взвыл сеньор.

5

Не учли самой мелочи. А вообще-то предусмотрели решительно все. В заповедном лесу у Компьена нашли поместье брошенное. Осмотрели. Округу прочесали. Посты выставили. Решили: взрыв гранаты глубоко в подземелье снаружи услышан не будет. А если и будет услышан, то звук будет глухим и уху постороннему непонятным. Осмотрели своды подвала: не завалятся ли? Выразили надежду: выдержат. Запасли проволоки стальной клиента вязать и крепких тоненьких веревочек — колечки из гранат выдергивать. Манекен достали без труда. В Париже манекенов больше, чем людей натуральных.

Манекены парижские постоянно обновляют. Быстрее, чем поколения людей настоящих. Потому на парижских свалках списанных манекенов — горы целые, мужчины-манекены с обнаженными женщинами-манекенами вперемежку лежат. Штабелями. Один слой на другом. Вокруг города Парижа манекены — словно горы рукотворные, вроде терриконы шлака в степи донецкой.

С гранатами тоже нет проблем. Гражданская война в Испании — вот она. Только отгремела. За соседней дверью. А после войны, да еще гражданской, известное дело, избыток оружия гуляет по подворотням всех сопредельных государств: не желаете ли патроны к немецкому пулемету МГ-34 и двигатель от русского истребителя И-16? Куда теперь оружие девать, если война гражданская завершилась? Завершилась война полным разгромом коммунистов. Попытка товарища Сталина воспламенить Европу из Испании провалилась в начале этого славного 1939 года. Вопреки лозунгу коммунистов no passaran — они, мол, не пройдут, не пропассаранят, — они прошли. Каждый, кто хоть немного соображает, понимать должен: в этом же 1939 году товарищ Сталин будет пытаться поджечь Европу с другого конца. Но мало кто в этом мире соображает… Некогда соображать. Бизнес делать надо: так берете патроны? Нет, патроны есть. Гранаты нужны. Этого добра хватает. Любых типов, любых стран, в любых количествах. Остановились на советских РГД-33. С виду не очень она элегантная, но работает справно, и по опыту известно: отрывает не только яйца.

Так что все предусмотрели, все подготовили. Забыли только сеньору штаны запасные захватить.

Как только натянулась веревочка, колечко за собой потащила и чеку вырвала, взвыл сеньор, взревел. Ногами связанными

дергает-сучит, руками связанными выламывается, весь из веревок рвется, как лебедь в облака, вопли из него с визгом и вонь. Но поздно: колечко с чекой вырвано, предохранительный рычаг под действием боевой пружины в сторону отлетел, и ударник под действием той же боевой пружины, которую ничто не сдерживает, тяпнул в капсюль-воспламенитель. Теперь замедление — четыре с половиной секунды до взрыва. Иногда чуть больше замедление — это от точности производства зависит, от дозировки воспламеняющего состава. Для сеньора замедление перед взрывом секунд на тридцать затянулось. За те секунды орал он так, что себе нервы слуховые повредил, глаза кровью налились, потому как сосуды от крика кое-где полопались. Морда цвета бордового, как закат над океаном.

Выходит из-за угла здоровенный русский с бородой по самые глаза:

— Хватит орать. Первая граната чин-чинарем рванула. А во вторую гранату мы капсюль-детонатор не вставили. Не ори, не взорвется. Это тебе контрольное испытание было. На выдержку. Слабые у тебя, сеньор, центры сдерживающие

6

 Тот, кто других обманывает, кто обманом живет, тот никогда не будет счастлив. Это правило такое. Хитрость и обман обязательно боком выйдут. А еще тот, кто других обманывает, всегда трус. И к нему пыток применять не надо. Его надо пугнуть, и он согласится. Но не подумали господа офицеры, да и Настя не подумала, что сеньор Хуан Червеза может испугаться до такой степени.

Теперь сеньор Червеза сломлен. Он готов подписать любые бумаги и отдать все. Но все не надо. Надо только с него получить долг. Кроме того, надо получить плату за работу с ним и проценты, которые наросли за время неуплаты…

Вот тут — проблема.

В том проблема, что деньги большие, потому никакому банку с теми деньгами расставаться не захочется.

Если выпишет сеньор чек на имя мадемуазель Стрелецкой, то директор банка в полицию звякнет и в присутствии полиции задаст вопросы. Самый простой вопрос: почему богатый человек сеньор Червеза платит какой-то оборванке огромные деньги? За какие такие заслуги? А еще банк может потребовать подтверждения правильности чека. Снова проблема. У сеньора вся морда синяя. Впечатление: его три дня били. А никто его не бил. Это просто от крика сосуды полопались на морде. Ждать, пока заживет? А ведь сеньор теперь вообще какой-то пришибленный. И навсегда таким останется. На него полицейский одним глазком только глянет и сообразит, что дело нечисто…

Может быть, организовать с ним совместную фирму? Сеньор Хуан Червеза вносит капитал и дает письменное разрешение партнерам этими капиталами распоряжаться. Хорошая идея. Но тогда имена партнеров где-то будут зарегистрированы. К чему это? Да и давать разрешение на пользование капиталами он должен лично, в присутствии нотариуса…

Я понимаю, что сейчас накоплен огромный опыт перевода денег со счета должника заинтересованным структурам. Я понимаю, что любой, кто работает в благородном бизнесе выколачивания долгов, подскажет мне сто методов, один другого лучше, но в том-то и дело, что мне подсказывать не надо. Нашей бы Настеньке кто-нибудь подсказал. Это у нее опыта нет, и подсказать некому. А вляпаться можно по самые ушки: только в банк войди, только развернут банковские служащие перед тобою сто бумаг… Когда понятия не имеешь, в каком углу расписываться надо… Эх, капитализм! Черти бы тебя побрали. И нельзя сеньора в банк отпустить. Пока у него морда не заживет… Да и расплачется он в банке, что тогда? И господа офицеры Насте решения подсказать не могут. Они в тайге с красными воевали. У них свой опыт.

7

Спит Настя. Ей под самой крышей господа офицеры каморку освободили. Спит, во сне решение ищет. Насте снится Мессер. Строгий и сухой. Хорошо Мессеру: пошел в банк, дайте три чемодана денег! Жаль, что Настя не чародейка, а всего лишь ученица чародея. Кроме того, она — ученица укротителя чародеев, их повелителя. Но ученица она начинающая.

Открыла глаза. Внизу шелестит ночной Париж. Смотрит Настя в стену, фиолетовым заоконным светом разукрашенную. Что предпринять? Поворачивается на другой бок и снова засыпает. Ей не снится сегодня большая белая пушистая собака. Ей снятся волки. Волки гонятся за ней по лесу. У главного волка — человеческая голова. Это сам товарищ Сталин. И тут же приемная Сталина. И волки больше не гонятся. Она сидит и ждет вызова. Сталинский секретарь товарищ Поскребышев собрал сталинские рисунки… Вот если бы у Насти были сталинские рисунки… Волки и чертики… Она бы продала на аукционе… Сталин в живописи, прямо скажем, — не Пикассо, но денег бы дали за сталинские рисунки… А если бы у нее была картина Пикассо…