Выбор сердца
Шрифт:
— Как-то многолюдно. Здесь всегда так?
— Впервые, — Милен оглядывался по сторонам. — Преподаватели обычно в классах находятся, — он кивнул на группу, которую Ирина назвала почтенными.
В холл вошла немолодая представительная женщина и направилась к учителям. Милен метнулся к ней:
— Азиза-ханум, доброе утро.
— Милен? Доброе утро. Ты сегодня с группой поддержки? — женщина улыбнулась Ирине и Эль.
— У меня к вам очень деликатный вопрос, Азиза-ханум. Мы можем поговорить?
Женщина кивнула:
— Совсем недолго. У нас сегодня такой день, сами понимаете. Пройдемте, — она показала на дверь, из которой
— Это директор школы, — шепнул Милен.
Они прошли приемную и оказались в кабинете. Азиза-ханум взмахом руки указала на кресла у окна и сама села в одно из них. Ирина молчала, собираясь с мыслями и не зная с чего начать.
— Азиза-ханум, — Милен взял инициативу в свои руки. — Это Ирина-ханум и ее приемная дочь Эль. Мы ищем родственников девочки. Это достаточно трудно, так как сведений о семье нет. Эль не может нам рассказать что-то полезное для поиска в связи с малолетством. Но сегодня, услышав игру на клавикорде, она сказала, что ее бабушка тоже играет на нем и обучает других.
— И вы решили, что она может преподавать в нашей школе? — Азиза-ханум внимательно рассматривала Эль. Ее взгляд сразу напомнил Ирине двух чиновников канцелярии, те же заинтересованность и удивление.
— Скажи мне, детка, как зовут твою бабушку. — Ирина мысленно дала себе подзатыльник.
Эль пожала плечиками.
— Ты слышала, как Милен называет твою маму? — не сдавалась Азиза-ханум.
— Ирина, — послушно ответила Эль.
— Правильно. А как обращаются к твоей бабушке?
— Ханум.
— Ну, вот. Приехали. — Милен развел руками.
— А есть ли еще какие-то факты, возможно, на ваш взгляд незначительные? — директор переводила взгляд с Милена на Ирину.
— Судя по всему, семья состоятельная. Эль часто вспоминает папу, однажды дядю и тетю. О бабушке она упомянула впервые, о маме вообще никогда.
— Преподавателей этой школы мы можем исключить. Я знаю их всех, и об их детях и внуках наслышана. Я уж не говорю о том, что о потере ребенка в нашем коллективе стало бы известно сразу и на поиски мобилизовались все. Итак, исключаем также женщин, которые уже не преподают в силу своего возраста. Эль сказала, что бабушка учит, значит, девочка видела это своими глазами. Возможно, она дает частные уроки на дому. Мы можем проверить списки выпускниц за последние тридцать два года, столько существует наша школа. Я отдам распоряжение, но сразу предупреждаю, что поиски могут затянуться.
— Мы вам очень признательны, — Ирина растеряла всю свою решительность.
— Азиза-ханум, — секретарь заглянула в кабинет. — Княгиня приехала. И она сегодня не одна, — многозначительно добавила девушка, глаза ее блестели от возбуждения.
— О-о, извините, я должна идти, — женщина встала, — последний день прослушиваний. Княгиня всегда лично присутствует на нем. Милен? — она качнула головой в сторону двери. — Должна вам сказать Ирина-ханум, мы возлагаем на этого молодого человека большие надежды.
Ирина слышала нарастающий гул в холле. Теперь понятно, почему там собралось так много людей: редкая возможность лично увидеть княгиню. Ада говорила, ее очень любят и уважают в народе. Шум постепенно перемещался дальше по коридору, как сказала девушка-секретарь, прослушивание пройдет в концертном зале школы и на вопрос, открыт ли он для зрителей, с сожалением покачала головой.
— Простите, можно ли воспользоваться уборной? — спросила Ирина.
— Конечно, ханум, прямо
Ирина позвала Эль, но девочка буквально прилипла к клетке с канарейками. Они прыгали по жердочкам, одна из них плескалась в плошке с водой — зрелище, которое не оставит равнодушным ни одного ребенка.
— Вы можете пока оставить дочку тут, я присмотрю за ней, — сказала секретарь. — Она присела рядом с Эль и насыпала ей в ладонь горсть зернышек. — Покормим их? Ты ведь останешься со мной, пока мама сходит в туалет?
— «Мама» — горько хмыкнула Ирина. — «Сможет ли директриса помочь?» Настроение, такое фееричное и полное надежд исчезло без следа. Ирина шла по безлюдному коридору. Какофония звуков, состоящая из возбужденных людских голосов, взрывов смеха, подбадривающих выкриков и настраиваемых музыкальных инструментов осталась позади, только глухой звук собственных шагов по каменному полу и нарастающее чувство одиночества.
Коридор, огибая здание, делал резкий поворот, и заканчивался большим окном, возле которого замерла одинокая фигура. Мужчина, погруженный в свои мысли, невидящим взглядом уткнулся в окно. Пальцы бессознательно перебирали бусины четок.
— Кто-то из сопровождения княгини, — предположила Ирина. — Для учителя он слишком дорого и безукоризненно одет. Темно-серые узкие брюки и черный приталенный сюртук сидели безупречно и выгодно подчеркивали достоинства фигуры, белый шейный платок придавал элегантности, а блестящие начищенные туфли на тонкой подошве напомнили Ирине несовершенство собственной обуви. Она уже привычно примерила ему роль незнакомца с постоялого двора. Этот представитель мужского племени был очень хорош собой, только вот подбородок его был гладко выбрит.
На звук шагов мужчина повернул голову, и на короткое мгновение Ирину накрыло лавиной безысходности, не успевшей закрыться чужой души. Один взмах ресницами, и она решила бы, что ей показалось, если бы в ее душе не остался отголосок чужой боли и не зазвучал в унисон с ее собственной.
— Еще одна несчастная душа, — с грустью подумала Ирина. — Все будет хорошо, — отправила она мысленный посыл, вложив в него то, что теплилось у нее в груди — собственную радость, которая прочно обосновалась в ее душе после встречи с Эль. Взгляд мужчины отстраненно скользил по фигуре Ирины. Он спрятал украшение, которое вертел в руках, в карман, поднял глаза и, наконец, встретился в ней взглядом. Но Ирину уже невозможно было обмануть, ни холодной вежливостью, ни сурово сжатыми бледными губами, ни гордым разворотом плеч уверенного в себе человека. Чувство духовной общности, уже возникло при первом интуитивном впечатлении, самом правильном. Чего мужчина совсем не ожидал, судя по взметнувшимся от удивления бровям, это ее открытой улыбки, которая нашла отражение и в ее глазах. Ирина слегка склонила голову в поклоне, и зашла в нужную ей дверь, а когда вышла, коридор уже был пуст.
Глава 24
С экзамена Милен прилетел, как на крыльях. Покружил по комнате Эль и, дав ей вволю повизжать от восторга, подошел к Ирине сзади, обняв и положив подбородок ей на плечо, с несвойственной ему серьезностью сказал:
— Не печалься ни о чем, муза моя. Ты заставила меня посмотреть на жизнь другими глазами. Раньше я как будто на перекрестке стоял, с какой дороги позовут, на ту и ступал. Ты показала, что надо принимать взвешенное решение, и еще оно должно быть честным и правильным.