Выбор

Дейс Джули

— Эйден, черт возьми!

— Черт возьми? — смеюсь, поднимаясь к её губам.

— Пожалуйста… — умоляюще шепчет она.

— Что?

— Хватит издеваться…

— Что на счёт четвёртого?

— Пожалуйста…

— Пожалуйста, четвёртый? — довольно улыбаюсь я.

Эмма что-то невнятно булькает и стонет.

— Ты не можешь, — осевшим голосом, говорит она.

Выгнув бровь, смотрю на неё сверху-вниз.

— Проверим?

— Пожалуйста… ты ещё ни разу…

— Тебя это беспокоит?

— Да… — смущённо отзывается девушка.

— Не переживай, ограничимся пятью твоими и одним моим.

Новые поцелуи, которые заставляют её задыхаться,

а меня будоражат от экстаза. Кажется, я готов откладывать свой оргазм, чтобы увидеть ещё несколько тех, что получит Эмма. Это становится манией: видеть её такой уязвимой, когда щёки краснеют, с пухлых губ срывается стон и моё имя, а тело бьется дрожью. Это лучшее, что я видел и лучшее, что было.

Дорожка прокладывается по талии и переходит на внешнее бедро, сменяясь внутренним. Теперь на нежной коже её ног тоже остаются красные следы. Глаза Эммы находят мои, когда она приподнимается на локтях и кусает нижнюю губу. Почти подбираюсь к самой эрогенной зоне, благодаря чему голова девушки откидывается назад, и новая волна дрожи пронзает её тело.

— Эйден… — с паникой и страхом в голосе, отзывается Эмма.

Она вновь находит мой взгляд и крутит головой.

— Не надо, пожалуйста…

— Уже поздно, — отвечаю я, укусив кожу на бедре и накрыв губами её самое сокровенное место.

Эмма обессилено падает на спину и сжимает ноги. Она пытается уползти, но я обвиваю её ноги руками и удерживаю на месте. И то, что было до, можно не брать в расчёт, потому что теперь она абсолютно растеряна, открыта и уязвима. Об этом говорит напряжение в теле, которое не прекращает дрожать. Сжав ткань постельного белья так сильно, что белеют костяшки пальцев, она перебойно дышит.

Накрываю её кисть ладонью, и стараюсь унять напряжение, что возникло в ней, оставив несколько поцелуев на животе.

— Ты должна расслабиться, — шепчу я.

— Я не могу…

— Можешь.

— Не могу, — всхлипывает она.

— Это всего лишь секс, Эмма, тут не должно быть предрассудков или стеснения. Нужно расслабиться и получать удовольствие.

— Я не могу расслабиться…

— Ты была расслаблена до этого момента.

— Но я не могу так…

— Как? Мы оба понимаем: тебе приятно, что тебя беспокоит? Что я вижу тебя?

— Что… буду должна…

— Ты ничего не будешь должна, это дело желания. Помни, что ты никому ничего никогда не будешь должна.

— Я не могу расслабиться…

— Попробуй, — мягко говорю я, чтобы прогнать её страхи. — Если не получится, мы не придём к этому, пока ты не захочешь сама.

Она делает протяжный выдох и проскальзывает между моих пальцев, сжав ладонь. Даю ей ещё минуту, чтобы унять волнение, и лишь после чувствую, как расслабилось тело, благодаря чему прокладываю новую дорожку по животику. Эмма снова напрягается и сильней сжимает мою ладонь.

— Эмма?

— Да, знаю…

Ещё одна попытка, где она напрягается, но спустя несколько секунд расслабляется и выдыхает.

Мне никогда не доводилось работать над кем-то, как над самим собой. Обычно я был тем, кто в сексе получает, а не отдаёт. Сейчас моё положение сделало глобальный разворот на сто восемнадцать градусов, я — тот, готов отдать всё. Это не интерес и любопытство, я знаю, что в ответ могу получить намного больше. Она может дать мне практически всё, разве что за исключением звёзд с неба, в которых не нуждаюсь. Она отдаст себя, если сделаю всё правильно.

Чувствую, как плавно напряжение вновь подступает к её телу, которому сопутствует дрожь, и это вовсе не страх,

а желаемое мной. Эмма сжимает ладонь, которую не отпускала на протяжении всего времени и произносит моё имя на одном выдохе.

Поднимаюсь к её губам и целую, посмотрев в глаза, где застыли слёзы.

— Ты не должен это делать… — совсем тихо говорит она.

— Я хотел это сделать, — погладив её подбородок, немного улыбаюсь.

— Не это… Ты не должен возиться со мной…

— Мы не будем об этом говорить.

— Почему?

— Потому что я не делаю что-то без желания, — окидываю взглядом её лицо и улыбаюсь. — Мне немного не по себе.

— Почему?

— Потому что ты первая, кто плачет после секса со мной, хотя мы даже не закончили.

— Я всё испортила? — с разочарованием, спрашивает Эмма, вероятно, жалея из-за подобного поворота.

— Нет.

Накрываю её губы, решаясь завершить этот вечер своей кульминацией. Эмма отвечает на поцелуй, положив ладони на спину и обвив ногами мою талию. Легко вхожу в неё и двигаюсь, выбрав медленный ритм. Всё это время она не закрывает глаза и не теряет со мной зрительную связь, словно что-то может оторвать меня от неё. Я давно осознал, что это невозможно. Для меня нет преград. Ничто не остановит меня на пути к ней. Подобное заключение пугает до чёртиков, ведь я совершенно просто осознаю, что в любой ситуации буду выбирать её. Всегда и везде. Это самое глупое, к чему прихожу, потому что после секса не говорят о чувствах. Я произношу три слова в своей голове, получая самый яркий оргазм. Эмма приходит к нему одновременно со мной, стиснув ноги и крепко обвив руками шею.

Глава 31

Если Эмма не солгала, то меня явно держат за идиота. Воскресенье не задалось. К концу тренировки я напряжен и измотан до такой степени, что едва дохожу до машины и падаю за руль, которого не хочу касаться. У меня нет сил, чтобы вести машину. Просто закрываю глаза и мысленно возвращаюсь в выходные. Это одни из лучших, что когда-либо были. Я даже не успел моргнуть, как они завершились, и понимаю, что этого категорически мало. Я помню, как приятно засыпать и просыпаться, обнимая её; помню, какого это, быть с ней настолько близко, что голова кружится; помню аромат тела, каждый взгляд, поцелуй, улыбку, вздох и стон, что срывались с губ. Трёх дней недостаточно, и я сомневаюсь, что будет достаточно даже бесконечности. Утром и вечером она забывала про сноуборд, всё её внимание начиналось с меня, и мною заканчивалось. Как бы ни хотел, не смогу сосчитать то количество раз, сколько был в ней только за проведённые три дня. Воспоминания настолько сладкие и приятные, из-за чего занимаюсь самообманом. Мне чудится аромат её тела и кажется, что она присутствует рядом, хотя в машине никого нет. Она оставила после себя дурман, в котором нахожусь уже вторые сутки. И если бы я мог, вновь растворился в ней, преградой является работа, на которую Эмма соглашается, взяв дополнительную смену.

Понедельник напоминает кромешный ад, как только открываю глаза. Тело ломит, и я легко закрываю их вновь, проваливаясь в желанный сон, которым заменяю лекции. Мне удаётся пошевелиться только ближе к обеду, и то, по физической нужде, вряд что-то ещё могло заставить меня выползти из кровати. Ещё одно движение провоцирует телефонный звонок, к которому тянусь с откровенным нежеланием.

Вздохнув, принимаю вызов от Мэди.

— Ты уже забронировал билет? — весело лопочет она.

— Доброе утро, — растягиваю в ответ.