Выбор
Шрифт:
— Я же не виноват, что ты не умеешь принимать комплименты.
— Я умею принимать комплименты, просто… — она затихает и возвращает взгляд ко мне.
— Просто что? Постоянно краснеешь?
— Нет.
— Тогда что?
— Твои…
— Ни с чем не сравнимы? — смеюсь я.
— Не так. Это нормально, если что-то испытываешь к кому-то и стесняешься. Я не думаю, что должна принимать их, как должное или задирать нос. Они не делают меня ни лучше, ни хуже. Это… просто как-то волнительно и немного нервирует, а я и так не могу найти себе место,
Выгнув бровь, едва сдерживаю улыбку, чтобы не рассмеяться.
— Ты чувствуешь себя неловко рядом со мной?
Эмма прикрывает ладонью лицо и выглядывает из-под густых ресниц и из-подо лба.
— Боже, зачем я это сказала?
— Ну, речь была почти грандиозной.
— Почти? — с толикой оскорбления, выпаливает она.
— Если бы ты сказала, что влюблена в меня, то тогда да, она была бы грандиозной.
Её лицо становится ещё красней прежнего. Складываю руки на крыше машины и улыбаюсь.
— Что? Ты не договорила?
— Мы можем больше не говорить об этом?
— Нет, — отклоняю предложение, желая услышать.
— Пожалуйста, давай поедем?
— Это же не сложно. Вот смотри: Эмма, я влюблён в тебя. Правду всегда говорить легче.
— Но ты же просто дурачишься, это даже не правда.
— Я только что сказал, что влюблён в тебя, ты прослушала?
Эмма замирает. Она смотрит на меня и пытается найти намёк на шутку, но парадокс в том, что я вовсе не шучу. Мне не сложно принять и признаться, как минимум по причине того, что никогда не чувствовал подобного к кому-то. Я никогда ни с кем не искал встречи, не пытался найти в толпе, не шёл против себя. Каждую девушку я принимал, как само собой разумеющееся. Но не Эмму. Из-за отрицания ничего не исчезнет, лишь усугубится, и мне проще прийти к тому, что есть на самом деле. А есть она. Та, кого я желаю, с мыслью о которой засыпаю и просыпаюсь. Я не забываю о её существовании и на секунду, неважно, где нахожусь: дома, на тренировке, среди парней, среди женского пола, который периодически липнет. Подсознание всегда помнит, что где-то есть Эмма. Глупо говорить, что она просто нравится и списывать всё на влечение.
Слышу звуки из леса, где стрекочет вся ночная живность, благодаря гробовой тишине, повисшей между нами. И Эмма нарушает её первой.
— Я не знаю, что сказать…
— Это твоё право, пойми. Мне нечего скрывать. Я не буду бегать от себя или от тебя. В этом нет никакого смысла. Я не клянусь тебе в любви, я лишь говорю, что испытываю на данный период времени. Твоё право принять или не принять, ты не виновата. Ответишь на один вопрос?
Помедлив секунду, Эмма всё же согласно кивает. Кажется, я подозреваю, о чём она думает. Но у меня другие планы.
— Почему Алестер хочет, чтобы я вытянул тебя на лёд?
— Потому что он думает, будто что-то изменится, — хмуро и с отсутствием желания продолжать эту тему, отвечает Эмма.
— Если хочешь, мы можем покататься. Люди ежегодно выбираются на каток. Или есть что-то? Тебя что-то останавливает?
— Нет.
— Тогда почему он почти требует это?
— Потому что думает, что я захочу вернуться и продолжить. Но я не хочу.
— Это принцип, упрямость или страх?
— Это нежелание. Никто не хочет помнить о плохом.
— Не хочешь об этом говорить?
— Нет, — качнув головой, соглашается Эмма.
— Значит, мы не будем об этом говорить.
— Это должно как-то поспособствовать тому, что я всё расскажу? В чём подвох?
— Без подвохов. У каждого есть тайны, не думаю, что буду рад и польщен, если кто-то будет вытягивать из меня то, о чём не хочу говорить.
Эмма немного улыбается.
— Спасибо.
— Готова бить стекло моей новой машины? — с улыбкой, предлагаю я.
— Мы можем кого-то попросить о помощи на дороге, — предлагает она, махнув в сторону пустой трассы.
— Да, например, дотянуть нас до города, но кто-то должен быть внутри и управлять машиной, а это означает то, что нужно разбить стекло.
— Есть другой вариант…
— Остаться тут до утра и отморозить конечности?
— Ну… да. Есть вариант, что нам повезёт, и мы остановим того, кто умеет взламывать замки.
— Или съездит нам за батарейкой, чтобы разблокировать её.
— Или мы пойдём за ней сами.
— Будем просить милостыню? Мои деньги в машине.
— А мои дома.
— Нам может повезти, и мы соберём что-то по дороге.
— Слишком много удачи в этот вечер, — улыбается Эмма. — Настоящая удача, если мы не попадём в фильм ужасов, где нас будет гонять тройка уродов по лесу, чтобы выпотрошить внутренности.
— Ты пересмотрела слишком много ужасов, — смеюсь я.
— Вряд ли их можно назвать ужасами. Это что-то вроде комедии со своими вытекающими.
— Например? Кровь? Мозги? Кишки?
— Не без этого. В сверхъестественном кто-то просто пропадает, когда идёт ночью проверить подвал или чердак. И, конечно, там обязательно не должен включаться свет, без этого никак. Ну, либо он должен быть максимально плохим, а потом лампочка погаснет. В сплэттере или слэшере это банальная расчленёнка. Какая-то компания едет за город, у них ломается машина или что-то ещё. И там они натыкаются на хижину, где живёт тройка уродов, которые любят издевательства. Можно взять одного маньяка, типа Фредди или Пенивайза, но суть — все умрут. Иногда кто-то выживает, но это редко.
— Тогда, ты понимаешь, что мы не будем сворачивать с дороги, — с улыбкой, полагаю я. — В любом случае, ты же знаешь, как нас спасти?
— Не-а, — хихикает Эмма.
— Тогда, не будем двигаться с места до утра.
— О, нас могут найти тут, ходить никуда не требуется. А если мы пойдём до ближайшей заправки, нас скорей всего убьют по дороге, либо там работает какой-то псих, который убьёт нас сам.
— Кажется, ты уже нас похоронила.
— Конечно, мы же замёрзнем.
— А что лучше: попасть в руки маньяка или замёрзнуть тут?