Выбор

Дейс Джули

— Что ты имеешь в виду?

— Ты не мой сын.

— Мам, я твой сын, — смеюсь я.

— Что изменилось?

— Просто я кое-что понял и принял.

— Например?

— У меня не одна возможность, я могу выбирать.

— Ты и выбрал. Ты улетел сюда, это ли не выбор?

— Выбор, — соглашаюсь я.

— Тогда не понимаю, какой ты делаешь сейчас.

— Ещё лучше.

— Такое чувство, что я знаю, откуда ноги растут.

— Возможно.

— Это случайно не тот, кого ты называешь папой?

— Тоже возможно, — киваю я. — Ты что-нибудь

выбрала?

— Это точно он, — выдыхает мама.

Кладу книжку меню на поверхность стола и смотрю на неё. Я знаю, что могу рассказать и довериться ей.

— Он всегда говорил, что там, где закрывается одна дверь, открывается другая. Я не могу всегда топтаться около одной.

— Эйден, — выдыхает она, качая головой. — Я не понимаю, что побудило тебя на уход из команды. Ты оставил всё ради неё, для чего?

— Я не уходил сам. Произошёл конфликт и всё обернулось тем, что мы оба исключены. Ты не должна волноваться на этот счёт.

— И ты даже не попробовал всё исправить?

— Это невозможно. Ничего не изменится.

— Почему?

— Потому что тренер не даёт второй шанс. Сейчас мне кажется, что я нашёл даже лучше.

— Я могу тебе верить?

— А я когда-то тебе врал?

Мама коротко улыбается.

— Ну, если не брать во внимание то, что ты должен был приезжать домой, но не делал это, то может быть.

— Я всегда приезжал домой, — возвращаю ей улыбку.

— Я имею в виду те случаи, когда ты говорил, что вернёшься вечером.

— Я возвращался вечером.

— Но не следующего же дня!

— Но мы же не говорили о временных рамках, — смеюсь я. — Ты же понимаешь, что мне не десять, чтобы возвращаться домой в шесть.

— Ты понимаешь, что младший сын мог сделать меня бабушкой раньше старших?

— Я всегда предохранялся.

— Должно быть, это успокаивает кого-то.

— Ну, на девяносто девять процентов.

Мама давится воздухом и распахивает глаза.

— Где ещё один?

— Это медицинский факт, ты же знаешь. Ничто не может предостеречь на сто процентов. Так появились Мэйс и Мэди.

— Если честно, то они появились благодаря случайности.

— И что понимать под случайностью?

— Отсутствие защиты.

— Мам, ты серьёзно? — смеюсь я. — Ты всегда говорила, что я должен подумать, прежде чем делать.

— Так и есть. Мы не думали.

— Мы серьёзно сейчас обсуждаем секс между тобой и отцом? О том, что вы не думали?

— Да, — выдыхает она. — Я не хочу, чтобы что-то подкосило твои планы.

— Хочешь сказать, что рождение Мэди и Мэйса изменило твои?

— В мои планы не входила беременность до двадцати пяти. Я завершала университет, когда они начинали требовать конфеты.

— Этого не случится, мам.

— Не говори так, иначе на Рождество ты приедешь с беременной девушкой.

— Я приеду один.

— Хочется в это верить, если, конечно, ты не подался в какую-то религию, где господствует тантрика.

— А у неё есть направления? — искренне интересуюсь я.

— Она присутствует в буддизме, индуизме.

— Это

так они называют игры с самим собой? — хохочу я.

— Это медитация, — улыбается мама.

— Хорошо, теперь я буду называть это так. Я пока не хочу просветляться.

— Мне об этом знать не обязательно. Мы говорим поверхностно.

— Хорошо, — киваю я. — Что выбрала? Я сделаю заказ.

— Бери на свой вкус, в меня всё равно глаза разбегаются, — отмахивается мама, отодвигая от себя меню.

Принимаю её желание и спешу к барной стойке. По пути, наспех вспоминаю, что выбирала Эмма и глядя на фотографии, визуально удаётся это сделать. Не хочется промахнуться с выбором, поэтому я прибегаю к тому что уже опробовал. С трудом, но верится, что сейчас делю столик ни с кем иным, как с мамой. Она действительно тут, у меня не поехала крыша на фоне резких скачков новостей в собственной жизни. Всё, что я избегал и боялся — это всё часть моей жизни в настоящем.

Когда возвращаюсь к столику, мама разговаривает по телефону и загадочно улыбается. И конечно, я сразу понимаю, с кем ведётся диалог. Не трачу время, на минуту вытаскиваю свой телефон, чтобы проверить отсутствие сообщение от Эммы, но какого же моё удивление, когда вижу обратное. Вряд ли мама не замечает удивление на моём лице, но это что-то новое — видеть, что она написала сама. Быстро пробегаюсь глазами по написанному и подавляю смешок. Прошло несколько дней, но она до сих пор мучается из-за мозолей, о чём пишет в сообщении и намекает на новую пачку лейкопластырей. Как бы ни хотелось, я не могу сорваться к ней. Поступил бы я так, не приехав мама? Да. Но не сейчас. Человек, занимающий диванчик напротив важнее всех. В ответном сообщении обещаю привезти покупку, как только освобожусь, либо же передать их завтра. Больше от Эммы ничего не поступает, и я не тороплюсь делать вид, что жду, хотя, на самом деле, жду.

— Ты точно переехал сюда из-за хоккея? — щурится мама. — Такое чувство, что меня обманывают.

— Точно, — улыбаюсь я.

— Тогда почему ты улыбаешься экрану?

— Я должен лейкопластыри.

— Я должна об этом знать?

— Ну, в этом нет ничего ужасного, кроме мозолей из-за батарейки, которая села и не дала нам сесть в машину. Пришлось прогуляться на каблуках пару миль.

— Да, это точно занятная история. Дай угадаю, это твоя подруга?

— Если это камень в мой огород, то забери. У меня есть подруги.

— Такие, как у Мэйсона?

— Нет, если ты капаешь глубже, они действительно школьные друзья.

— И ни одна из них не…

— Не была моей девушкой и не будет, — завершаю я.

— С чего бы такая категоричность?

— Мы просто друзья, никогда ничего не было и не будет.

— И тут у тебя тоже есть подруги?

— Не знаю, — честно признаюсь я. Эмма не была моей подругой и не будет. Скорей, та парочка, изнасиловавшая мои ноги, будет моими подругами.

— Ладно, поняла, — улыбается мама. — Только когда привезёшь кого-то домой, умоляю, не называй её подругой.