Выбор
Шрифт:
После игры, следует ещё одна тренировка. Все совершенные ошибки, отрабатываются до тех пор, пока не выйдет так, как требуется. И я не исключение. Стиснув зубы, слушаю, что сделал неправильно и отрабатываю. Ни раз. Ни два. Ни три. Я сбиваюсь со счёта, сколько раз повторил и сделал. Игнорирую боль в мышцах. Запрещаю себе бросить клюшку и уйти. Слушаю и делаю столько, сколько говорит тренер, буквально потом и кровью получая тот результат, который требуют. Кажется, что сил уже нет, я словно рою яму в пустыне, пытаясь найти воду. Каким-то неведомым образом, у меня получается отыскать источник жизни. Даже
Когда тренировка завершается, расставляю локти по бортику и склоняю голову, пытаясь привести дыхание и сердце в умеренный ритм, как того требуют медицинские показания. Снова получаю похлопывания по спине, но за гулом в ушах не слышу, что говорят члены команды. Я остаюсь в тишине, или мне так кажется, потому что тело онемело и не желает делать какие-либо движения. Впереди лекции, и лучше бы торопиться, но я продолжаю приводить себя в чувство.
Спустя какое-то время, заставляю себя поднять голову и двигаться дальше, но останавливаюсь. Две пары глаз смотрят на меня.
— Как самочувствие? — интересуется тренер Уайт.
— Как будто несколько раз переехал поезд, — хрипло отвечаю я.
— Что решил?
— А я должен что-то решать?
— Следующая тренировка в среду.
— Это отличная шутка, — выдыхаю я.
— Если хочешь сдаться, то да, можешь принять за шутку.
— Или прийти в среду, чтобы снова лечь под поезд?
— Это не поезд, Эйден. Ты привык к стабильности, не желаешь выйти за рамки.
— Сегодня я прыгнул выше собственной головы.
— А тебе больше нравится топтаться на месте? Чего ты ждёшь, когда остаёшься в привычной среде? Думаешь, что получится стать лучше?
— Я иду к чему-то постепенно, а не резкими скачками. Не рвусь и не беру на себя груз, который не способен вытянуть.
— А ты не способен? Дай себе оценку.
— Я не могу оценивать себя.
— Дело в самооценке, — вступает тренер Уолкер. — Мы уже это обсуждали.
— Я трезво оцениваю свои силы, — уверенно говорю я.
— Если бы трезво их оценивал, то не пришёл сегодня сюда, — улыбается тренер Уайт. — Ты знал, что это команда не твоего уровня. Ты противоречишь себе, потому что сегодня прыгнул выше головы. Тебя никто не заставлял. Было выдвинуто предложение. Это не подростковые «взять на слабо» и бросить вызов. Ты согласился и пришёл, посчитал, что можешь. Тогда дай себе оценку. Оцени свои способности от одного до пяти.
— Три.
— Не высоко?
— Может быть, но это моё видение.
— Я дам два.
Засуха, что стоит в горле, становится ещё невыносимей. Я уже не знаю, способен ли дать себе реальную оценку, потому что, как оказывается, не способен.
— Я не буду уговаривать и предлагать дважды, — говорит мужчина, поднимаясь с кресла. — Подумай, хочешь ли достигнуть хотя бы трёх. Я не буду тратить время на того, кто этого не хочет.
Мужчины удаляются. Я снова остаюсь в тишине с мыслями, с помощью которых рою себе могилу.
С противоречивыми чувствами покидаю арену, сменив форму на повседневную одежду, предварительно приняв душ. Мышцы продолжают
Я не знаю, не уверен, что должен возвращаться и добивать себя. Но это лишь докажет правоту тренера, который говорит, что я привык к стабильности. Эта страна и город словно испытывают меня на прочность. Как только всё приходит в норму и привычный ритм, появляется что-то новое. Я словно бегу по кругу, и когда достигаю определённой точки, кто-то ставит препятствие, которое необходимо перепрыгнуть, а я не успел подготовиться и набрать скорость.
Понимаю, что впервые в жизни не способен решить что-то самостоятельно. Я хочу услышать чьё-то мнение со стороны и совет, и когда нажимаю клавишу вызова, заняв кресло в машине, удивляюсь самому себе. Мэйсон не принимает вызов, в конечном счёте, гудки сменяет голосовая почта. Я не знаю, где он, сколько сейчас времени, возможно, мы вообще на разных континентах, они прилетают в Нью-Йорк, хоть и не часто. Не успеваю убрать телефон в сторону, потому что он начинает звонить. И это Мэйсон.
— Какого черта тебе нужно, мелкий засранец? — весело голосит он.
Закатываю глаза и улыбаюсь, хотя каждая мышца в теле и даже на лице продолжает болеть.
— Ты мог просто сказать привет.
— Если звонишь мне не для того, чтобы сказать, как сильно скучаешь и просишь приехать, то я сбрасываю.
— Тогда как-нибудь увидимся, — говорю я, перенимая его положительное настроение. Я уже забыл, когда слышал его такой счастливый голос.
— Ладно, так уж и быть, выкладывай.
— Что ты выберешь: сложное или простое?
— Я женат на Трикси, — напоминает Мэйс. — Думай, о чём спрашиваешь.
— Она намного проще тебя.
— Ага, конечно. Она та ещё заноза в заднице.
Не успевает Мэйс договорить, как тут же в динамике раздаётся его недовольный возглас, напоминающий болезненный стон. Слышу приглушённый женский голос, что принадлежит Трикси и посмеиваюсь. Он наконец-то получает по заслугам. Какое счастье, что жизнь — это бумеранг, и теперь есть тот, кто может стукнуть ему по голове, не получив за это ответную реакцию. Конечно, я тоже могу, как и родители или Мэди, но Трикси — другое дело. Вообще-то, они оба сложные и невыносимые, но мы отлично ладим с его женой, и Мэйса это бесит. Мой любимый козырь.
— Надеюсь, это было больно, — улыбаюсь я.
— Говорят, в Канаде отличные горнолыжные курорты, как в Швейцарии. Когда мы прилетим, лучше щемись, мелкий.
— Да, мне действительно страшно.
— Какая-то девчонка отшивает тебя?
— С чего ты взял?
— Что ты имеешь в виду под сложным и простым?
— Планета не крутится вокруг девчонок, — парирую я.
— Говоришь так, потому что не можешь никого склеить, — усмехается Мэйс.
— Да, именно поэтому я звоню тебе.