Шрифт:
Глава 1
Глава 1
Из ненаписанного дневника царицы Устиньи Алексеевны Заболоцкой.
Как в черной жизни своей я могла быть так глупа и слепа?
Задаю себе сейчас этот вопрос, а ответа не вижу.
Почему не приглядывалась к людям, не разговаривала с ними, не пыталась понять, не спрашивала о нуждах их, о желаниях?
Только себя видела, только себя слышала, за что и поплатилась. Ладно бы одна я дурой была, сама и плакалась
Не пойми чем занималась. Кому сказать — платочки вышивала.
По обычаю-то так: на царевичеву свадьбу подарков не дарится, а вот невеста может кого из гостей своим рукоделием одарить. Не всех, понятно, только самых важных, кого выделить надобно, да приветить.
За меня тогда все Фёдор и свекровка решили. Они указывали, а я только руку протягивала и кланялась. Мол, прими, добрый молодец.
Свекровка решала, если уж перед собой и честно сознаваться, Фёдор ей повиновался, а я им обоим.
И не думала ни о чем. Тупым растением жизнь прожила, хорошо хоть, перед смертью опамятовала.
Хорошо хоть в монастыре жизнь научила, заставила о других думать, не только о себе.
Сейчас же я на месте сидеть да ждать невесть чего не могу, нельзя мне, боюсь я, что наново тем же кончится.
Мне очень надо побывать в священной роще. Но сейчас уже легче, мне уже красться не надобно. Илья поможет. Скоро свадьбу его играть будем, вот и попрошу его отвезти меня к Добряне.
Заодно еще раз проверим, что нет на нем аркана или еще какой пакости, не накинули заново.
А ведь ходит братик смурной, тоскливый весь, что день ненастный. И есть тому причина, красивая, статная, черноволосая — вот кого бы в монастырь навеки.
Царица Марина, гадина ненасытная!
Отставила она Илюшку от своего тела, как лакея какого, и мучается брат. Страдает, переживает, места себе не находит… я тоже. Мне и подумать страшно, а ведь не первый год происходит такое! Блуд, разврат, поношение… как могла она мужу изменить?!
Борис ведь… это просто — Боря! Просто самый лучший мужчина в мире, единственный, а она под других, по койкам скачет — разве можно так?
Раньше я бы подлой рунайке в волосы вцепилась, сейчас же… понять я ее могу. В монастыре и не такого навидалась. Только вот понять и простить не равнозначно ничуточки, понять я могу эту гадину, а простить — не прощу, и не спущу, и спрошу все с лихвой, когда момент придет.
Для меня Боря — ровно солнышко ясное, небо светлое, руда, по жилам бегущая. Его не будет, так и меня не станет. А Марина? Кто он для нее?
Что было в моей черной жизни, когда Бориса не стало?
Она ведь не умерла, не рвала на себе волосы, не кричала, в истерике не билась, не окаменела… вообще она горя не проявляла. Так себя вела, словно горе и не беда вовсе, и хуже быть могло.
О троне она горевала, о власти, о несбывшемся. Сейчас я это понимаю, но именно сейчас. А тогда…
Сама я окаменела
С Мариной и половины такого не было. Трети не случилось!
Не люб он ей?
Может и такое быть. Принудили, приневолили… всяко бывает! Но потом-то? Неуж не разобралась рунайка, какой он? Ведь не дура же!
Хотя и так бывает.
Не люб — и хоть ты о скалы разбейся. Не поможет.
Не знаю.
Тогда я и мысли допустить не могла, что рунайка — и мой брат под одним одеялом окажутся! Да просто изменить Борису мне святотатством казалось! А ей и ничего, вроде…
В той жизни не приглядывалась я к ней, не задумывалась. В этой же… не спущу!
Хоть что увижу — не попущу!
А я увижу.
В отборе царском несколько ступеней. Сначала избранницам башмачок особый примеряют. Ежели нога больше нужного, не подходишь ты.
Я-то и в тот раз подошла, ножка у меня маленькая.
Потом всех выбранных лекарь осматривает.
Невеста царская должна быть статной, здоровой, росту высокого, обязательно девушкой нетронутой — мало ли что?
Потом с семьями девушек разговаривают. Выясняют, многочадны ли. Могут ли наследника родить царю-батюшке.
Ежели детей в семье мало — нипочем не допустят.
Забавно, но змея рунайская тут всем взяла. И румяна, и статна, и рунайцы все плодовитые…не все детки у них выживают, но тут уж так: Бог дал — Бог взял.
Далее девушек в палаты царские привозят. Не всех, лишь самых-самых, а таких больше сотни и не набирается, и с ними государь да бояре беседуют. Из сотни может, человек десять и останется, не более. Потом отобранных боярышень в терем селят, в покои девичьи, и живут они там несколько дней. Может, дней десять — пятнадцать. Разговаривают, работу какую делают, вышивают, шьют, кружево плетут… мало ли, что придумать можно для урока?
За ними бояре да родственники царские наблюдают.
Не просто так.
Подмечают всякое.
Не больна ли девушка, ведь не всякую хворобу и лекарь царский увидит? Не сварлива ли, не руглива… Царица ведь будущая, к чему на троне торговка ярмарочная?
А тут-то характер наружу и лезет! Да как лезет!
Прошлый раз я только молчала, да слезы лила, отпор дать не смела. Потому и годной была признана. А вот несколько боярышень по домам отослали.
Что уж с ними дальше стало — не знаю. *
*- считалось, что царских невест выдавать за кого-то ниже рангом — нехорошо. Урон чести государевой. А где на сотню девушек царей наберешь? Так и маялись или в девках, или в монастыре, или обходные пути искали. Прим. авт.
А еще государь мог мимо пройти, на невест посмотреть.
У нас царевич, конечно, да от того суть не поменяется. Будут за эти дни с нами беседовать, сокровенное вытягивать, приглядываться.
Будет Фёдор похаживать, поглядывать.