Выборный
Шрифт:
– Ваша историческая ошибка, что вы понадеялись на правильную схему, а про тех, кто в этой схеме расставлен и рассажен, вы позабыли. А сама по себе схема может работать и так, и эдак - смотря какие люди и зачем в ней находятся.
– Верно, в сущности,- несколько раз наклонил голову Василий Андреевич; помолчал немного и добавил: - Только не забывайте, что чем выше человек, тем он точнее соответствует схеме, а повышение разума, рост души историческая неизбежность. Прошло время, когда числом брали, на себе пахали да криком засапожным
– Вы - оптимист,- с завистью вздохнул Осинецкий,- и, знаете, я все жду времени, когда это, наверное только для нас ниспосланное служение закончится, и мы приобщимся к постижению...- Граф помолчал и добавил: - А ваши друзья где?
– При деле. Седой сейчас в институте приглядывает, чтоб там никакого подвоха не случилось, а Приват - сейчас в архиве, а потом, наверное, в исполком подастся... А многие уже на Солонцах.
– Тяжело, наверное, - спросил Осинецкий.
– А им что, легче?- указал Белов на лютеранский сектор, надковырянный Саниным бульдозером.
– Да-да. Однако если вы по поводу обращения к епископу, то моя позиция остается неизменной.
Белов помолчал, а Граф докончил свою мысль:
– Он, к сожалению, прагматик до мозга костей. Ясно понимает, что эта... процедура,- и Граф обвел рукой вокруг,- по сути своей епархии как организации выгодна. И переубедить его, заставить обратиться к истинным идеалам не удастся ни мне, ни этому молодому человеку - как его?
...Виктор Кочергин проснулся от резкой боли в позвоночнике. Он уснул в низком кресле, неловко запрокинув голову, и теперь едва мог повернуть затекшую шею.
Во рту появился гадкий металлический привкус; но спал Кочергин недолго: солнечные пятна на паркете переместились только чуть-чуть, и Маркин еще не возвратился.
Конечно, Виктор устал, но этот внезапный сон...
"И какой!"- тряхнул головой Кочергин, уже окончательно просыпаясь.
Телефон на столе у Маркина не звонил - только загоралась сигнальная лампочка и раздавалось тихое журчание; молчал и селектор - секретарша знала, что Маркин вышел из кабинета.
Растирая шею, Виктор встал, подошел к окну - и со сложной смесью тоски и злости увидел, как по площадке, направляясь к заезженной управленческой "Волге", вышагивает, выворачивая ступни, коренастый и коротконогий Воднюк с неизменной папиросой, победно торчащей из уголка рта.
– Виктор Михайлович, вы здесь?- позвал селектор голосом секретарши. Вас управляющий вызывает.
Виктор вышел в приемную. Посторонних не было, и секретарша (трестовские дамы симпатизировали Кочергину) тихонько сказала:
– Управляющий до чего злой - у-у-у.
"А то как же,- подумал Виктор,- еще и Воднюк нагадил..."
С этими приятными мыслями он крутнулся в тамбурочке между двойными дверями и вошел в кабинет.
Там сидели: сам управляющий, Маркин и начальник отдела кадров Аксенов.
– Читай,- сказал, не здороваясь, управляющий
Виктор придвинул листок и прочел приказ об отстранении от должности главного инженера СУ-5 Кочергина В.М. за систематическое грубое нарушение строительных норм и правил, безответственность, нарушение плановых сроков и злоупотребление служебным положением.
Приказ как приказ, с номером и датой, визой Маркина, визой Аксенова и подписью управляющего. Даже с печатью.
Прикинув, что картина пока не полная, Виктор достал ручку и пристроил в уголке, под росписью Маркина и аксеновской закорючкой, еще и свою подпись.
Наливаясь густой краской, управляющий молчал. Видимо, не мог решить, с каких слов начать выплескивать все, что накипело. А Маркин на мгновение поднял и опустил брови, и в его глазах промелькнул огонек одобрения.
– Так,- сказал наконец-то управляющий и выложил на стол свои громадные, в медно-красной поросли лапищи,- умел нашкодить, умеешь и ответить. Это хорошо. Через полгода приходи - прорабом возьму.
– Можно идти?- спросил Виктор и поднялся.
– Иди. Сдашь всю документацию по зоне отдыха Воднюку.
– Хорошо, - сказал Виктор и чуть скованнее, чем обычно, подошел к двери. Повернув ручку, он раздельно сообщил:
– Только передавать нечего. Нет документации. Ни одного листа чертежей.
И вышел. Раз, два, три, четыре, пять...
Медленно, считая шаги, но не оглядываясь, Виктор шел по коридору. И загадывал: на четном шаге окликнут - помиримся, на нечетном - подеремся.
Секретарша окликнула посредине между девятнадцатым и двадцатым шагом. Если по "Виктору", то нечетный, если по "Михайловичу", то четный. Так и не решив окончательно, что будет, Кочергин вернулся в кабинет управляющего.
– Это как же понимать?
– ровным зловещим голосом спросил управляющий.Где чертежи?
– Я их пропил, продал, съел, передал иностранной державе, а на вырученные деньги купил гарнитур - так, по-воднюковски?- быстро выговорил Виктор.
– Анархист,- сказал Маркин,- ну какой из тебя главный инженер? Срамота. Детский сад. А может, ты того, ку-ку?
– А ведь это уголовное дело, Кочергин, - отозвался дотоле молчавший Аксенов, - материальные ценности...
– Чего ты добиваешься?- спросил управляющий.
– Я уже говорил,- вяло сказал Виктор и, несмотря на то, что все стояли, сел.- Отсрочить работы, пока не закончат перезахоронения; и написать письмо в исполком - пересмотреть проект и наказать...
– Кишка оказалась тонка. И признать боишься. Невинность соблюсти ему надо,- постепенно накаляясь, заговорил управляющий.- Только объясни, почему ты вчера, сукин сын, на этом самом месте клялся-божился, что все сделаешь в срок? Предупредили же меня, козла старого,- управляющий грохнул кулаком об стол,- чтобы не связывался с тобой...