Выбрать волю
Шрифт:
— Мне не кажется, — дипломатично отметил он, подавая после совета владыке распоряжение на подпись, — что запирать женщину — это хороший способ наладить с нею отношения.
— Твоего мнения никто не спрашивал, — холодно скривился Грэхард, берясь за предложенную бумагу.
Пока он хмуро вчитывался, что ему нужно одобрить на этот раз, Дерек перебирал в голове стратегии, которые могли бы чем-то помочь в этой ситуации.
— Ты и впрямь ведёшь себя как тиран, — решил он напомнить то, что, кажется, владыка не хотел идти по
Однако и момент, и случай явно были неподходящими.
Рассвирепевший от одной только мысли, что может потерять Эсну, Грэхард хотел просто продавить своей волей то единственное решение, которое его устраивало. Думать о мыслях и чувствах супруги в его планы не входило. Напротив, он находился в таком состоянии, когда ему казалось, что всё полетело в пропасть именно из-за того, что он вёл себя слишком мягко. К тому же, по старой привычке переваливать в таких случаях ответственность с себя, он и в этот раз легко нашёл виноватого: Дерека и его советы.
В этот момент он не помнил о том, что именно эти советы вообще позволили ему добиться брака с Эсной. Он, напротив, полагал, что всё делает неправильно, и нужно было красть и запирать её с самого начала.
Смерив Дерека ледяным от злости взглядом, он с угрозой в голосе парировал:
— Ты лезешь, куда тебя не звали. Ты принимаешь слишком много участия в судьбе солнечной, и меня это не устраивает.
Растерянный Дерек, никак не ожидавший такой отповеди, всплеснул руками:
— Скажи на милость! Не ты ли сам поручил мне обустраивать её комфорт?
Грэхард крайне не любил принимать обратно уже переваленную ответственность, поэтому вскочил, навис над Дереком и прошипел:
— А ты, я посмотрю, и рад стараться!
Дерек невольно сделал шаг назад, в тень, — такой злобой пылало лицо Грэхарда, — и последний истолковал это отступление как признание вины.
— Я всегда рад проявить максимальное старание при выполнении твоих приказов, мой повелитель, — холодно и спокойно напомнил Дерек, и в этом спокойствии Грэхард углядел вызов.
— Прекрасно, — сощурился он. — В таком случае, подготовь для солнечной покои в Верхнем. Отныне она будет содержаться здесь.
В Верхнем дворце традиционно находились покои для пленниц или рабынь. Ещё при отце Грэхарда они были полны запертыми девушками, что самого Грэхарда крайне раздражало — он полагал, что это унижает его мать. Став владыкой, он отказался от этой традиции — хотя пара пленниц там всё же успела побывать и в эпоху его правления.
Свои приказом он хотел не столько унизить Эсну, низвергнув её с уровня жены на уровень наложницы, сколько испытать покорность Дерека, который, как ему показалось, проявляет слишком много личного участия в вопросах, касающихся Эсны.
Дерек не обманул его худших ожиданий. Сложив руки на груди, он констатировал:
— Да ты совсем с ума сошёл!
— Я не спрашиваю твоего совета, — грозно напомнил
— Ты отдаёшь безумные приказы, и я не буду их выполнять!.. — заартачился Дерек.
Он хотел сказать что-то ещё, выступить в защиту Эсны и вразумить горячую голову владыки, но не успел: взбешённый непокорством и подозревающий за этим непокорством личное чувство к Эсне Грэхард наотмашь ударил его по лицу, сопровождая свои действия рыком:
— Ты. Будешь. Выполнять. Мои. Приказы.
Удар у владыки был поставлен что надо; Дерек еле удержался на ногах, да и зубы ему удалось сохранить разве что чудом.
— Разумеется, — тем не менее, сумел из себя выдавить он. — Как прикажет мой повелитель, — и, бросив напоследок обречённый какой-то взгляд, откланялся, прихватив со стола свиток, который приносил на подпись.
Грэхард застыл мрачной глыбой. Грудь его сдавило; не получалось сделать вдох, и в лёгких что-то нестерпимо жгло.
Он чувствовал себя почему-то так, словно это его ударили.
Ему случалось самолично бить слуг; нечасто, правда, и за какие-то совсем уж выдающиеся проступки.
Но никогда он не делал этого с Дереком; за все пятнадцать лет, что тот был при нём, даже в минуты ссор и крайних степеней несогласия ему и в голову не приходила мысль поднять на него руку.
Он ещё не осознал вполне значения собственного поступка, но с несомненной чёткостью чувствовал, что совершил что-то совершенно непоправимое и ужасное, что-то, что навсегда разделит его жизнь на «до» и «после», и что уже ничто и никогда не будет как прежде.
Глава третья
Дерек не был обидчив, и тем паче, упаси Боже, он не был злопамятен.
И, конечно же, он не строил никаких иллюзий об умении владыки Ньона «дружить».
Но всё-таки он никогда не воспринимал отношения с Грэхардом как «раб-господин» или даже как «слуга-хозяин». Их слишком многое связывало, и, конечно, имел место долг благодарности, а Дерек всегда очень щепетильно относился к долгам такого рода. Он искренне полагал себя обязанным Грэхарду, и всячески «отдаривался» своей благодарностью, коя заключалась в верном служении. Ни один сподвижник, ни один слуга и уж тем паче ни один раб не отдавался бы своему делу с таким самозабвением и с такой самоотдачей.
Дерек не ждал взамен ответной благодарности — где Грэхард — и где умение быть благодарным! — но всё же рассчитывал на некоторое уважение.
Ему казалось, что между ним и владыкой существует негласный «договор» и что в тех ситуациях, когда Дерек переходит какую-то черту, Грэхард изволит открыть рот и заявить об этом.
Медленным шагом ковыляя в порт — именно туда следовало доставить свиток с приказом — Дерек раз за разом перебирал в голове причины, по которым ему казалось, что его чувства имели для Грэхарда какое-то значение.