Выбрать волю

Берестова Мария

— Я смогу, — твёрдо пообещала она.

Он обнял её напоследок и вышел.

Она не плакала.

Выпрямившись, она приняла на себя его ношу.

...только когда он вышел, до неё дошло, что ни с какого чердака он не падал.

Глава пятая

Грэхарду было муторно и стыдно.

По-настоящему муторно и по-настоящему стыдно.

Он даже был готов принести извинения, и даже вполне искренние извинения, потому что осознавал, что перешёл некую границу, переступать которую было не дозволено.

Это

было редкое для него чувство, которое удивительным образом смирило его сердце и остудило гнев, в котором он провёл последние дни. Поэтому, когда с утра Дерек не явился в его покои, как это было по обыкновению, Грэхард не разозлился, а со смирением признал внутри себя, что у соратника есть полное право на обиду.

Поэтому вздохнул и сам пошёл в его комнату — мириться.

И даже, против всех своих привычек, сперва постучал.

Не получив ответа, спросил:

— Дерек? Я могу войти?

И здесь уж его терпение вышло, и, не получив ответа вновь, он решительно зашёл.

Чтобы обнаружить комнату пустой.

Грэхард нахмурился и подумал, что Дерек, верно, обижен даже сильнее, чем ему представлялось, и предпочёл заняться какими-то делами, лишь бы не видеть владыку.

Вздохнув, он пошёл на совет один — в сопровождении стражи, разумеется, но стражу он никогда не считал.

Дерек не объявился ни после совета, ни за обедом, ни вечером, и смиренное настроение быстро стало покидать сердце Грэхарда. Он начал раздражаться.

— Ну, это уже чересчур, — пробурчал он себе под нос, не получив вечернюю порцию бумаг на подпись.

Можно, знаете ли, обижаться, сколько угодно, — но поступиться государственными делами! Это уже непростительно!

Вызвав начальника стражи Верхнего дворца, Грэхард велел разыскать и привести Дерека.

С каждой минутой ему всё меньше хотелось извиняться и всё больше хотелось сыпать упрёками. Однако он считал разумным в этом случае окоротить свой нрав, и пытался успокоить сам себя, ходя по кабинету и рассуждая, что нужно принять Дерека любезно и не обращать внимания на его халатность. В конце концов, он, Грэхард, действительно виноват, поэтому ему стоит быть снисходительным.

В этих самоуговорах прошёл час; Грэхард обратил внимание, что дело как-то затягивается, и послал стражника за его начальником. Тот вскоре явился и рассыпался в извинениях: так мол и так, всё ещё ищем.

Грэхард нахмурился.

Ему пришла в голову мысль, что Дерек, видно, обижен всерьёз и основательно, и запрятался в какие-то дальние углы Цитадели, не желая общаться.

Велев начальнику стражи обыскать все уголки — короткое расследование показала, что Дерек за пределы Цитадели не выходил, — Грэхард велел вызвать одного из своих секретарей, чтобы всё-таки заняться необходимыми делами.

...спустя три часа ему пришлось признать, что без Дерека дела такого рода устраиваются ужасно медленно. Стояла уже глубокая ночь, когда владыка, наконец, разобрался с текущими документами.

Начальник стражи смущённо отчитался, что Дерека так и не нашли. Даже на Западную башню отправляли разыскного — но и там о нём ничего не слышали.

Грэхард задумчиво пожевал губами. Никто

не знал Цитадель так хорошо, как Дерек, поэтому существовали шансы, что он может спрятаться здесь так, что его и не найдёшь. Ничего не оставалось, как вызвать назавтра главу тайного сыска — доверить кому-то другому информацию о тайных укрытиях Цитадели было, определённо, нельзя.

Но и завтрашние масштабные поиски не привели к результатам. Пока тайный сыск обыскивал потаённые помещения, а стража — каждый уголок, сам Грэхард тоже изволил посетить те места, в которых можно было ожидать найти запрятанное укрытие.

Никаких следов Дерека.

Тщательное расследование тоже ничего не показало: никто не видел, куда и как ходил Дерек, и последнее, что могли про него сказать — так это что в порт он свой свиток отнёс и в Цитадель вернулся. А вот куда он потом делся в Цитадели — никто не знал.

Может, у Дерека не было денег или высокого статуса. Но он много лет помогал Грэхарду в делах управления, и накопил за эти годы столько компромата, что мог прижать пол-столицы. Так что выбраться из Цитадели тайно и тайно отплыть тем же утром не стало для него большой проблемой: он просто знал, кому и на что надавить.

Не обнаружив Дерека и после такого тщательно сыска, а главное, не найдя следов его исчезновения, Грэхард обеспокоился всерьёз. Он начал подозревать, что на Дерека могли совершить покушение, и друг может оказаться захвачен в плен или вообще мёртв.

Подняв все силы, Грэхард велел перерыть весь город и окрестности Цитадели.

Тщательно налаженная жизнь владыки Ньона полетела без откос: без Дерека всё делалось гораздо медленнее и сложнее. Пришлось разбираться с секретарями и помощниками, распределяя между ними обязанности. Понадобилось целых пять человек, чтобы худо-бедно наладить всё то, что ранее обеспечивал один Дерек. И всё равно — всё, по мнению Грэхарда, делалось из рук вон плохо.

То чуть не до смерти отравили любимого пса — никто, кроме Дерека, не помнил, что у него аллергия на курицу. То совершенно бессмысленно прошло собрание с главами ювелирных мастерских — никто не задумался о том, что их требования и пожелания нужно было выписать в отдельную бумагу. То на целый день дворец остался без обеда — не заметили, что главной кухарке пришло время рожать, и не взяли никого ей на замену. То переломал себе кости новый стражник — ему не провели инструктаж по поводу дороги на Западную башню. То Грэхард умудрился простыть, потому что никто вовремя не прикрыл окна в его покоях во время сильного осеннего шторма.

Каждый день случались десятки мелких и крупных неприятностей, но проблема была даже не в этом.

С каждым днём, с каждым часом всё больше росла тревога в сердце Грэхарда. Он исступлённо надеялся на то, что Дерека выкрали какие-то тайные враги, и что с минуты на минуту к нему придут какие-то требования, которые позволят вернуть пропажу.

Он, конечно, всех поубивает лично; но сперва вызволит друга.

Думать о том, что Дерек может быть уже мёртв, он себе запрещал. Но страх однажды обнаружить не его самого, а лишь его тело, медленно подтачивал его изнутри.