Выход 493
Шрифт:
Услышав эти слова, Крысолов поежился, словно кто-то высыпал ему за шиворот пригоршню льда, и бросил на Секача пытливый взгляд.
— Ты это о чем? — спросил он, в уме пережевывая услышанное, — правильно ли он его понял? Секач говорит о старике как о несуществующей материи? А ведь он ничего им не рассказывал!
— А о том. — Секач демонстративно стянул с руки разрезанную перчатку и протянул ладонь остановившемуся Крысолову. — Видишь?
Крысолов настолько углубился в свои мысли, скрипучей дрезиной возвратившие его к запыленной каморке диспетчера-начальника вокзала, что поначалу смотрел не на протянутую широкую пятерню, а словно сквозь нее. Тот сжимал-разжимал пальцы, демонстрируя их
— И вот еще. — Он повернулся к Крысолову, закатал левый рукав и показал ему часы, которыми еще как гордился. — Пока мы были там — они стояли.
Крысолов ничего не ответил. Многозначительно вздохнул, повернулся и зашагал по направлению к уже проблескивающей промеж выжженных холмов автостраде.
За ним молча, тяжко ступая по размокшей земле, пошли и Лек с Секачом.
Андреевы крики к тому моменту уже стихли.
Растерянность у Юли длилась не дольше трех секунд. Мыслительный процессор в голове, обученный в свое время самим Учителем, просчитав за короткое время все возможные варианты, выдал единственный верный — уходить.
Догонять перепончатокрылую тварь было бессмысленной затеей. В тумане, в незнакомом городе, в одиночку, не располагая ни временем, ни возможностью, со стопроцентным успехом можно было найти только верную смерть. Никакие навыки охотника, никакое чутье не могли даже примерно указать направление, куда тот мог затащить свою жертву. Это может быть и крыша девятиэтажки, и подвал частного дома, и рабочий кабинет в городском суде, и открытые склады на железнодорожном вокзале, и загородный лес, и опрокинутый самосвал, под кузовом которого можно было удобно устроиться для беззаботной трапезы… Версий — тысячи, и все они могли соответствовать действительности.
Ей было искренне жаль парня, но этого оказалось явно не достаточно для того, чтобы сломя голову ринуться за ним вслед. Укоряя себя за абсолютно несвойственную ей нерасторопность, она продела руки в лямки рюкзака, схватила сетку с усыпленными головоногими. Посмотрела на часы и чертыхнулась. Пора было возвращаться. Вопли Андрея Тюремщик, скорее всего, за музыкой не слышал, а если и слышал Рыжий, то до подачи сигнала ракетой все равно не выдвинется на подмогу.
Над городом снова воцарилась мертвая тишина.
Ракету Юля так и не запустила.
Глава 11
Становилось темнее и прохладнее, солнце уходило восвояси, и воздух напитывался такой необходимой влагой.
Дорога была удивительно чиста. Если до Яготина было дьявольской проблемой объезжать и таранить все уплотняющееся перед блокпостом скопище вставших машин, то на промежутке Яготин — Пирятин их практически не было вовсе. И хотя до самого Пирятина еще оставалось верст пять, Крысолов был уверен, что ситуация не поменяется.
На выцветшем громадном билборде, напоминавшем полинявшее прабабушкино платье, проглядывались едва различимые на пятнистом фоне слова: «Вас вітає Полтавщина. До зустрічі в Київській області». [2]
— Приветствует… — хмыкнул он, затем перевел взгляд на Крысолова. — Что-то остальных не видно. Как думаешь, они
— Должны были. Да нагонят они, Серега, мы же больше пятидесяти не едем.
В оставшемся без крыши и лобового стекла уазике сталкеры чувствовали себя переростками, по ошибке севшими на аттракционах в детский вагончик. Резкие порывы холодного, колкого ветра больно стегали по лицу, проникали под одежду, принуждая их втягивать шеи, до слез резали глаза и будоражили воображение посторонними звуками. Чуть уютнее примостился на полу за передним рядом сидений Лек, накрывшись куском брезента и созерцая убегающую дорогу. Ветер его почти не доставал, но от леденящих душу звуков спасения не было. Время от времени приходилось слышать то чей-то жалобный скулеж, то протяжный вой, то вскрик человека, оступившегося на краю пропасти. И было от всего этого такое препаршивое настроение, что ни о чем другом, как ужраться в дымину и отключиться на несколько часов, Лек не мог и помышлять.
2
Вас приветствует Полтавщина. До встречи в Киевской области.
Сталкеры, к слову, тоже были не прочь опрокинуть по стаканчику разбавленного спирта, и если бы в запасах «Разведчика» была бы хоть капля хмельного, ей-богу, Крысолов уже давно разделил бы ее с напарником и стрелком.
Солнечный свет потихоньку съедался жадными, наконец дождавшимися своего часа сумерками, подобно запряженным лайкам, тащившим за собой царицу Ночь.
— Кирилл, послушай, — перекрикивая шумящий в ушах ветер, обратился Секач. — Вот мы знаемся с тобой лет четырнадцать, не меньше…
— Почти пятнадцать, — уточнил Крысолов.
— Да, почти пятнадцать, — согласился Секач. — И вот впервые за эти пятнадцать лет я случайно узнаю, что ты, оказывается, умеешь… — он замешкался, подбирая слова, покрутил в руках невидимый кубик Рубика, — общаться с собаками… Почему? Почему ты никому не рассказал об этой особенности? Ты никогда об этом мне не говорил. Скольких проблем мы смогли бы избежать на поверхности, если бы знали…
Крысолов, внимательно выслушав начало вопроса, медленно, как убийца, обнаруживший прятавшегося под диваном ребенка, повернул голову к Секачу, и тот умолк, словно осознал, что нес полную околесицу.
— Ты и вправду считаешь, что на это можно полагаться в полной мере? — слетело с сухих, посеченных губ Крысолова.
— А почему нет? — перешел в наступление Секач. — Если бы ты наладил контакт раньше, возможно, они перестали бы ломиться к нам в шлюзы?
— Ими управляет Высший Разум. — Крысолов наконец отвел взгляд от Секача, вновь направил его на дорогу.
— Так это же еще лучше! Если он, как мы и предполагали, существует на самом деле — почему бы тебе не договориться именно с ним? Это же легче, чем убалтывать каждую отдельно взятую собачонку, чтобы они прекратили охотиться на нас.
— Серега, не смеши. — На устах Крысолова появилась ироничная улыбка, но даже она была лучше и приятней для глаза, чем тот взгляд, который заставил Секача чувствовать себя глупцом. — Договор подразумевает под собой взаимную выгоду, а наши с ним интересы — как две машины на автостраде. Только одна пытается удрать, а другая всегда едет по встречке. И если у первой нет фар и она движется, всем сердцем полагаясь на авось, то у второй — руля, которого она лишилась сознательно. Понял, к чему я это? К тому, что у него, уже неуправляемого, одна цель в жизни — уничтожить нас, брат. Все, чего он хочет, — это не видеть нас больше никогда. Ему важно только это. И что ты, хотелось бы знать, собираешься предложить ему взамен? Может, дань и жертвоприношения в дни солнечного равноденствия?