Выход в свет. Внешние связи
Шрифт:
Отстаньте. Хочу свернуться в клубочек. Хочу уснуть.
— Не спи! — меня хлопают по щекам. — Открой глаза!
Пинаюсь и брыкаюсь. Или нет: бьюсь в крепких руках. Звуки доносятся через толщу воды.
— Держись, сладенькая, — шепчет на ухо голос. — Не бросай меня.
Это Мэл. "Не бросай меня". В груди поднимается высокая горячая волна. Я закашливаюсь, словно чахоточная, и слепо шарю рукой.
— Разговаривай с ней! — кричит девушка. Не узнаю ее.
Меня гладят
— Эвочка, я не успел сказать… Эва, черт побери, не сдавайся! Неужели не хочешь врезать мне?
Хочу. Хочу впитаться в твои руки и стать твоим дыханием.
— Она не реагирует! — кричит Мэл. — Пульс не прощупывается! Макес, быстрее!
— Стараюсь, — чей-то голос. Кто это? Ускорение прижимает меня к Мэлу.
— Нужен еще ardenteri [10] ! — кричит девушка. — Иначе сосуды заледенеют и поломаются!
Ослепительный свет, и новая порция боли растекается по венам.
10
ardenteri candi, ардентери канди (перевод с новолат.) — горячий сгусток
— Эвочка, девочка моя, ты выдержишь, — лихорадочно шепчет Мэл и добавляет ожесточенно: — Я не отдам тебя гр*баным небесам, слышишь? Поотрываю твои крылья, обещаю, а нимб закину в кратер вулкана.
В кромешной тьме бреду на зовущий голос. Узнаю его, даже если оглохну. За показной бравадой чувствую отчаяние и страх потери. Согреваю остатками незамерзшего сердца, обнимаю лапами своего "зверя".
— Эва! — громкий вскрик Мэла, и его губы на моих, требующие, просящие, умоляющие. — Останься со мной. Не уходи!
Мощный толчок в груди, и новая доза прокачивается через насос. Со свистом втягиваю воздух.
— Да! — кричит кто-то. — Еще тепла!
— Не могу, — сдавленный голос Мэла. — Началась отдача.
Ему больно из-за меня! Отдача сводит судорогой пальцы, выкручивает суставы, могут отняться руки, я помню. Пока что помню.
Тянусь к нему, чтобы забрать боль.
Звонкая трель над ухом. Выплываю из забытья.
— Вытащи… В левом кармане, — просит кого-то Мэл.
Меня качает на волнах.
— Ответь, — приказывает он.
— Да, — женский взволнованный голос. — Миновали развязку. Еще…
— Пять-семь минут, — подсказывает второй голос. — Выжимаем максимально.
— Четыре минуты, — заключает девушка. — Да… Плохо… Ardenteri candi, раза четыре или пять… Хорошо.
— Что он сказал? — спрашивает настороженно Мэл.
— Нас ждут.
Стон разочарования.
— Макес, ты паршивый водила, мать твою, — презрительно цедит Мэл. — Тебе ни за что не уложиться в три минуты.
— Говори за себя, — отвечает
Крутой поворот, визг тормозов, меня забрасывает в сторону, но сильные объятия охраняют, не позволяя упасть.
Завывание сирен. Опять крутой вираж.
— Эвочка, потерпи, уже близко.
Чувствую свое сердце. Оно замирает и снова разгоняется. У насоса перебои, насосу нужна передышка. Где же выход из черной тюрьмы?
— Давай помогу, — предлагает кто-то.
— Нет, — голос Мэла.
Он сам. И я в его руках.
Меня несут вверх. Чувствую, как безжизненно болтается рука, и хватаю пальцами воздух. Оказывается, весело ловить невидимку за хвост.
— Сюда, на кровать, — глубокий сочный баритон. — Раздевай ее.
Меня ворочают.
— Полностью? — спрашивает дрожащий голос.
— Полностью. Чего перепугался? Шучу я. Белье оставь.
Вздох облегчения и чуть слышное ругательство.
— А с тобой мы поговорим позже, Ромео.
5.1
В меня вливали. Медленно, по крупице, прислушиваясь к тому, как отреагирует организм на вторжение. Редкие капли переросли в струйки, расширившиеся до ручейков, а ручейки сливались в потоки. Два течения распространялись от запястий к плечам по мышцам, венам, сухожилиям и, соединяясь у ключиц в полноводную реку, опускались ниже, согревая и растапливая лед, сковавший ткани, снимая онемение. Шаг за шагом, миллиметр за миллиметром, каждая клеточка наливалась острой режущей болью, становясь ее эпицентром. Я протестующе застонала.
— Чувствительность возвращается, это хороший признак, — сказал кто-то.
Мою ладонь ласково погладили и поцеловали тыльную сторону.
— Когда к ней вернется зрение? — спросил тихо Мэл.
— Какой шустрый. Скажи спасибо, что сняли симптомы. Невообразимый балбес. В крошечную мышку умудрился всадить одновременно два заряда.
— Я не хотел. Только не в неё.
— Радует, что вовремя сообразил с ardenteri candi, он оттянул последствия.
Боль медленно утихала, но не спешила уходить, теребя ноющие нервы. Тело покалывало и пощипывало, и я непроизвольно задергалась, пытаясь сбросить неприятные ощущения.
— Онемение проходит, кровоснабжение нормализуется, — сказал незнакомый голос. — Опасность миновала. Спустишься или останешься здесь?
— Останусь здесь, — отозвался эхом Мэл.
— Пойду, встряхнусь, — сказал голос. — Будет просить пить — не давай.
Невидимый лекарь пружинисто соскочил с кровати, всколыхнув матрас. Шаги, легкий сквозняк, скрипнула закрывшаяся дверь. Кровать опять всколыхнулась, и рядом со мной кто-то улегся. Мэл!
Он поглаживал мою ладонь, и от ласкающих касаний понемногу утихало покалывание.