Вынос дела
Шрифт:
– Забыла, – сообщила я и разозлилась: – Надевай так и выматывайся.
– Пожалела купить, – ныл парень, застегивая «молнию», – еще заразу подцеплю.
И вот теперь оказывается, что продавец вспомнил про бельишко…
– Просто наряд для куртизана! – не успокаивалась Ольга.
– Наверное, перепутал коробки, – попробовала я внести ясность, – уже закрывались, вот торговец и обманулся!
– Ну-ну, – пробормотала Ольга и швырнула вещичку на кресло.
– Кешке подарю, – вздохнула я.
– Ну и что мне вручат? – раздался голос сына, и Аркадий вошел
– Не спишь еще? – хором удивились мы с Ольгой.
– Как же, – возмутился Кеша, – там такой визг стоит. Маня и Варя моют удава.
– Зачем? – изумилась Таня. – Разве змей купают?
– Без понятия, – пожал плечами Аркадий, – во всяком случае, это несчастное пресмыкающееся получило головомойку по полной программе. Сначала они до одури спорили, налить в ванну пену или шампунь, затем чуть не передрались, решая вопрос о мочалке… Так что за подарок?
– На кресле, – мотнула головой Зайка.
Кешка повертел трусы и вздохнул:
– Небось мать купила!
– Нет, – хихикнула Ольга, – прикинь, Дашке это в подарок дали.
– Наверное, сногсшибательное впечатление в магазине произвела, раз вручили трусишки для стриптизера, – резюмировал Кеша.
Я молча глотала чай. Интересно, каким образом другие матери ухитряются внушать своим детям, что к родителям нужно относиться с почтением?
ГЛАВА 20
Весь следующий день я готовилась к посещению клуба «Жок». Сначала позвонила и забронировала место, потом принялась обдумывать наилучший прикид. Небось дамы являются в подобное место декольтированными, в длинных платьях, обвесившись бриллиантами.
Впрочем, вначале решила узнать, что за зверь такой «Жок». В справочнике клубов и ресторанов его не было. «Жан», «Жак», «Жозефина», «Жирофле-Жирофля» – штук пятнадцать названий на «ж», но только не «Жок»!
Следующие три часа потратила на обзвон приятелей. Но даже Рита Сабурова, праздношатающаяся по злачным местам, не слышала о таком. В конце концов я решила произвести разведку боем на месте и около одиннадцати вечера подкатила к неприметному зданию, разряженная в пух и прах.
У входа не горело ни единой лампы, темно-коричневая дубовая дверь подалась без малейшего скрипа, и я оказалась внутри темного узкого коридора. По стенам тянулся ряд небольших лампочек. Цепочка тусклых огней уходила вдаль, указывая дорогу. Я пошла, ориентируясь по этим вешкам, ощущая под ногами мягкий, чуть пружинящий ковер.
Путь казался бесконечным. Он окончился у лестницы, круто спускавшейся вниз. Откуда-то из подвала доносились звуки музыки. Чуть приподняв волочащееся платье, я добралась до холла. С правой стороны за столом восседала девушка, целомудренно одетая в черную кофту с глухим воротом. В ушах привратницы посверкивали простые сережки с одной-единственной жемчужинкой. Больше никаких украшений – ни цепочек, ни браслетов, ни брошей… Впрочем, многие заведения не позволяют служащим слишком разряжаться, справедливо считая, что они не должны выглядеть шикарней гостей.
Девушка глянула на меня и расплылась
– Мы рады, что вы решили провести вечер у нас. Оставьте, пожалуйста, у меня сумочку.
– Зачем?
– Таковы правила. Вероятно, вы впервые?
– Но вдруг захочу выпить чашечку кофе! Предлагаете ходить с кошельком в кулаке?
– Нет, конечно, – продолжала излучаться служащая, – расплатитесь у меня, когда соберетесь домой. Впрочем, небольшую косметичку можете прихватить с собой, только, уж извините, мне придется заглянуть внутрь.
Дивясь на странные порядки, я отдала сумку. Девчонка легко поднялась из кресла, и у меня уехала в сторону челюсть. Нижняя часть ее безупречного тела сверкала обнаженными ягодицами. Контраст между наглухо закрытой грудью и полностью выставленной на показ филейной частью оказался настолько шокирующим, что я вначале даже не заметила темно-зеленый фиговый лист, приклеенный пониже пупка.
Словно не замечая произведенного впечатления, девушка сделала приглашающий жест рукой:
– Прошу.
Стараясь изобразить, будто каждый день шляюсь по подобным местам, я шагнула в открывшийся зал и вновь, второй раз за минуту, лишилась дара речи.
В полутемном пространстве мелькали фигуры. Все огромное, не знаю сколько метровое пространство было занято танцующими людьми в той или иной степени раздетости. Глаз выхватил из толпы пару девчонок, веселившихся без блузок, вполне зрелую матрону в кружевных трусиках и штук пять полностью обнаженных мужиков.
Я в растерянности стояла у двери. Мое элегантное длинное черное платье оказалось тут абсолютно некстати. Ощущение такое, будто сидишь в пальто и шляпке на нудистском пляже.
Но долго скучать не пришлось. Ко мне приблизился импозантный распорядитель в темно-синем смокинге. Поняв, что гостья шокирована, он пророкотал отлично поставленным голосом:
– Хочу предложить столик в уютном уединении с полным обзором эстрады.
Я кивнула. Мы запетляли между прыгающими потными людьми. Духота в зале стояла немыслимая, и я почувствовала, как спина становится влажной.
Метрдотель усадил меня за стол и подал меню. Я раскрыла огромную кожаную папку и уставилась на названия блюд, выведенные каллиграфическим почерком. Рыба «Антуан», суфле «Жозефина», омлет «Рикардо», мясо «Эрнестина». Заведение явно косило под парижский «Максим». Меню написано от руки, цены не проставлены. Что же заказать? Мясо не люблю, впрочем, яйца тоже, остается рыба.
– Вот это, – ткнула я пальцем в «Антуана».
– Ах, ах, чудесный выбор, – закатил глаза обер-официант, – пальчики оближете. В каком цвете предпочитаете? У нас сегодня три на выбор – розовый, голубой и желтый!
– Розовый, – недолго думая, ляпнула я.
– Ах, ах, – вновь закатил глаза мэтр, – восхитительно!
Он ужом скользнул куда-то вбок. Интересно, что это за ерунда с цветом? Хотя, скорей всего, принесут филе в панировке, а в центр воткнут бумажный фестончик или искусственный цветок.