Выпитое солнце
Шрифт:
– Да нет, я понимаю. – Арсений направил на себя решетку «климата». – Грустно смотреть на то, как вымирают целые деревни. Мы будем проезжать село, там даже церковь есть, а живет два человека. Два человека на несколько километров вокруг! С ума можно сойти.
– Два человека? – прошептала Октябрина и поспешила направить на себя вторую решетку климата, чтобы сделать хоть какое-то движение. – И как же они там живут? Там же ни магазинов, ни дорог.
– Живут как-то, – задумчиво ответил Арсений. – Мы как-то с Борей помогали там бабушке одной дров наколоть. Так, просто мимо проезжали, а она на лавке у дома сидела, рукой
Октябрина улыбнулась.
– Да уж, у этих бабушек есть, чему поучиться.
Арсений задумался, но улыбнулся и кивнул. Он сделал радио погромче и гипнотическая музыка с Полининого диска наполнила машину.
Они ехали еще час без остановок. Полина решила затеять игру в города, и они втроем долго играли, пока не перебрали все города из атласа, какие только могли вспомнить. К концу игры проснулся Боря, открыл окно и попросил Арсения открыть люк в крыше. Ветер ворвался в салон, заиграли запахи свежескошенной травы, грязи у обочины, пыли, влетели мухи, и Полина захохотала, пытавшись отмахнуться от мухи книжкой. Октябрина тоже опустила окно и услышала, как где-то вдалеке кололи дрова, мычала корова и гавкала собака. Девушка закрыла глаза и невольно улыбнулась. Казалось, она вернулась туда, куда хода уже нет – в мир, вход в который любому городскому жителю закрывается в тот миг, когда он решает, что простора ему хватит.
Кажется, Октябрина даже задремала, но не видела снов. Проснулась только, когда асфальтированная дорога вдруг сменилась гравийкой. Оказалось, Арсений вдруг повернул вправо, машина ухнула с трассы на проселочную дорогу и покатилась вдоль засеянного чем-то низким и зеленым поля.
– Мы куда? – спросонья промычала Октябрина, оглядываясь. – Мы же…
– Все в порядке, – Арсений улыбнулся. – Просто нам нужны кое-какие продукты.
– А тут где-то есть магазин? Вдоль трассы же, наверное, их больше будет.
– У Арсения свои магазины, – сказала Полина и хохотнула. Октябрина обернулась. – Нет, я не шучу. Ты увидишь.
Полина с подсвеченными солнечными лучами волосами, блестящими глазами глядела на Борю, который что-то рисовал в блокноте. Разглядеть, что он там нарисовал, Октябрина не смогла, но даже улыбки Полины хватило, чтобы понять, – что-то интересное.
Они проехали мимо засеянного пшеницей, мимо полукруглой обветшалой остановки и завернули на асфальтированную дорогу. Слева за кирпичным забором гуляли козы, справа приглашал внутрь открытой дверью магазин, из которого выходили дети с бутылкой оранжевой газировки.
– Смотрите! – воскликнула Полина, привстала и высунула голову в люк на крыше.
Октябрина посмотрела вперед и – почувствовала, как кровь в ней похолодела. На газовой трубе над
– О, с прошлого года не сняли что ль? – оживился Боря.
Арсений тихо выругался.
– Прости, я забыл, – прошептал он, когда свернул к очередному полю, и поглядел на Октябрину. Она сидела ни жива, ни мертва. – Твою налево, я совсем забыл.
– Ничего, – прохрипела бледная Октябрина. А потом уже громче, прокашлявшись, спросила. – А зачем он тут висит?
– Да я спрашивал как-то у продавщицы в «сельпо», – подхватил Боря, – она сказала, что какие-то подростки веселились, решили чье-то пугало закинуть.
– Пугало? – удивилась Полина и села. Волосы ее разлохматились, но выглядела она все еще мило. – И не сняли?
– Прижилось, хрен знает.
Больше Октябрина ничего не спрашивала, а Арсений сидел мрачный, сжимав руль в ладонях. На лбу его пролегла морщина. Выглядел он даже старше своих тридцати двух, хоть прежде Октябрина и сомневалась в его возрасте. Глазам его все еще было не больше двадцати.
Они ехали мимо ржавых, оставшихся еще с советских времен указателей, обозначений деревень и СНТ, колхозов, которых тут уже давно не было, и одиноких, убежавших от деревень, домиков. У некоторых даже стояли машины.
У каких-то парников в поле Арсений поставил машину на «паркинг».
– Ты куда? – спросила Октябрина и огляделась. Не похоже, чтобы тут проходил фестиваль.
– Нам огурцы для ужина нужны, скоро темнеть будет, – сказал Арсений и выпрыгнул на дышавшую жарой улицу. Октябрина выскочила следом.
– А это твой парник?
– Нет конечно, откуда он тут у меня?
– Чего?! – Октябрина обогнала Арсения и встала перед ним.
Арсений остановился, хмыкнул и поставил руки перед грудью.
– Нам нужны огурцы, я пойду за огурцами, – он сказал это медленно, словно темп речи как-то мог повлиять на осмысление слов, обошел девушку и зашагал к огромному парнику.
– Так разве можно? – спросила она его, когда Арсений уже зашел в парник и начал обрывать огурцы с куста.
– Я думаю, от пяти огурцов у них не убудет. Зимой куплю, заплачу и так вдвое больше. Вот и верну долг.
– А камеры?
– А что камеры? А, не, их тут нет, не бойся. Я много раз проверял.
– И что же, они не замечали пропажи огурцов?
– Пяти огурцов? – Улыбнулся Арсений и показал Октябрине улов. Действительно, на фоне десятков, если не сотен кустов, пять огурчиков выглядели как мелочь. – Ну ладно, если ты так переживаешь, вытащи у меня из кармана деньги и оставь здесь столько, сколько посчитаешь нужным.
Он повернулся к Октябрине боком и качнул бедром. Октябрина глядела на него как на умалишенного. Арсений захохотал.
– Да я не шучу. Вон, карман, вытащи и положи.
– Нужно записку положить!
– Какую записку? – все еще смеялся Арсений. – Достань огурцы, ой, блин, эти, деньги и положи на стульчик.
Тогда-то Октябрина и обратила внимание на стульчик у входа. На деревянном стульчике стояла железная коробочка с прорезью.
– Это сюда…
– Ага. Сюда кладут деньги, если кому-то огурцы нужны. – Арсений усмехнулся. – Я же не стану у простых людей воровать. Этот парник деревенские сделали, продают куда-то. Но отсюда брать можно, я у деревенских спрашивал.