Выполнение замысла
Шрифт:
– Красавец! Дотаился партизан?
– констатирует Петр Петрович.
– Тебя ведь спрашивал о проблемах! Сам решил справиться?
– упрекает.
Хорошо, что можно по уважительной причине лежать с закрытыми глазами - не так эмоции заметны, тем более на моем побитом лице. До сих пор носом дышать не могу, губы саднят и зубы шатаются. Боюсь зеркало попросить.
Догадываюсь, что Ксенофонтов намекает на повреждение руки.
– Я Вам правду сказал. С рукой это не может быть связано, - убеждаю.
– Да?
–
– А с чем тогда это связано?
– дублирует язвительно мои интонации.
– Ты узнал налетчиков?
– спрашивает вроде бы равнодушно.
– Нет. Там в проходе темно было, а они сразу кинулись. Не успел никого рассмотреть, - стараюсь не дрогнуть голосом и в очередной раз радуюсь, что лежу с закрытыми глазами.
Хочется получить самому удовольствие, начистив рыло Лому лично. Сделаю умнее - следов уж не оставлю, но заставлю ссаться от страха или шарахаться от меня при встрече.
– Поймали твоих обидчиков, - сообщает оперативник, как будто подслушав мои мысли.
– Да? И кто они? Чего от меня хотели?
– изображаю радость и любопытство, стараясь скрыть разочарование.
– Тебе лучше знать, - настаивает собеседник.
– Почему?
– искренне удивляюсь.
– Забыл, кого избил в первый вечер приезда?
– упрекает.
– Ломова? Так он сам нарвался. Я ведь не хотел ни с кем конфликтовать, - возмущаюсь.
– Почему у меня не бывает подобных ситуаций? Почему на меня никто не нарывается, где бы я не находился и в любое время?
– теперь возмущается он.
Что я могу ему возразить? То, что он взрослый и забыл о взаимоотношениях в подростковой среде. Постоянные споры и выяснение отношений при знакомстве кто круче и выше на стенку писает.
– Вот Ломов и захотел тебе отплатить, а для этого привлек еще троих идиотов и теперь всем грозит статья за хулиганство и грабеж, - разъясняет.
– Грабеж?
– удивляюсь и даже открываю глаза.
– У тебя часы и сумку забрали и по карманам прошлись, - поясняет.
– Ты мне лучше скажи, - понижает голос, - сотрясение не повлияло ни на что?
– спрашивает с тревогой в голосе.
– Все в порядке, - успокаиваю его и оглядываюсь.
Хоть зрение полностью не восстановилось, но все же могу заметить, что в мой двухместной палате никого нет, даже тетю Ксенофонтов выгнал за дверь.
– Хорошо, выздоравливай. Тебя опрашивать следователь будет - так и отвечай. У тебя достоверно, получается, - сообщает, улыбаясь, и собирается вставать с моей кровати, на которой сидит.
– Подождите, - останавливаю его.
– Расскажите, как я сюда попал?
Он притормаживает и вновь усаживается.
– Благодари своих дворовых друзей. Они услышали крики и шум драки, и пошли посмотреть, кто кого бьетв проходе между домами. Так и спугнули преступников, а то тебе бы могло больше достаться. Нашли тебя на земле
Тебя отвезли в районную травматологию. Оттуда Светлана Викторовна догадалась позвонить мне. Я перезвонил - сам догадываешься кому, и вот ты здесь. Потом поднял своих ребят, и мы прошлись по твоим друзьям. К утру налетчики находились в камерах. Оказывается, никто не собирался тебя сильно калечить. Хотели стукнуть пару раз, чтобы ты понял, кто здесь хозяин. Но неожиданно для этих воспитателей ты стал драться всерьез. Досталось от тебя всем и немало. Никто не остался обделенным. А Ломову ты сломал челюсть. Мы его разыскали в той же травматологии. Как вы не встретились? Среди налетчиков был бывший призер Ленинграда по боксу среди юниоров. Он-то тебя и приложил, а потом уже все сорвали на тебе свою злость.
А от Григория Васильевича тебе особая благодарность за справку и пожелание скорейшего выздоровления. Я сам почитал твою писанину. Удивлюсь, если мы полезем в это болото. Неужели те, от кого зависит многое, ничего этого не знают?
– удивляется.
– А Вы не знаете, что Брежнев целовался с одним африканским людоедом-президентом, объявившем социалистический путь развития своей дикой страны?
– иронизирую.
Некоторое время он недоверчиво смотрит (как догадываюсь с закрытыми глазами) и поднимается.
– А все-таки ты молодец! Не сдрейфил и бился до последнего с более сильными и многочисленными противниками, - признается.
– Только Иван получил от меня по полной за то, что допустил подобное, - хохотнул.
– Тебе от него будет особая благодарность.
– Ему-то за что?
– удивляюсь.
– Я не собираюсь таскаться с ним везде за ручку, - возмущаюсь явной несправедливостью.
– А это его проблемы, - беспечно отмахивается.
– Ладно, выздоравливай! Врачи здесь хорошие, поднимут на ноги быстро. Я уже опаздываю, - треплет меня за руку и выходит из палаты.
Прогоняю мысленно в голове весь разговор. Ребята отреагировали на крики. Что-то я никаких криков не помню. Казалось, дрались молча. Может, потом налетчики громко восторгались, когда пинали беспомощного меня?
«Как тетя перенесла сообщение о моем избиении?» - мысленно беспокоюсь. Сокращу, таким образом, я ей жизнь! Жила одна тихо и спокойно, а с моим приездом такие нервотрепки! Надо как-то компенсировать случившееся положительными эмоциями. Обязательно в театр или на тупой балет сходим вместе, обещаю себе.