Выполнять и лукавить. Политические кампании поздней сталинской эпохи
Шрифт:
В процессе исследования удалось обнаружить два дневника, хронологически относящихся к изучаемому периоду: один принадлежит рабочему молотовского завода № 19 А. И. Дмитриеву (хранится в личном фонде), второй – журналисту областной газеты «Звезда» М. Т. Данилкину.
Политические пертурбации отражаются в словарях того времени. Отдельные слова во время кампаний меняют свое значение или вовсе исчезают. В качестве источников применены в исследовании «Толковый словарь русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова (М., 1934), «Словарь современного русского литературного языка» под ред. В. И. Чернышева (в 17 т. М.; Л., 1948–1965), «Словарь русского языка» (М., 1959) и т. д.
Комплексное применение сравнительного анализа, критики и систематизации источников дает возможность решить поставленные исследовательские задачи.
Данное исследование осуществлено в рамках Программы «Науч ный фонд НИУ ВШЭ» в 2013–2014 гг., проект № 12-01-0052.
Глава 1. Историография политических кампаний поздней сталинской эпохи
История сталинской эпохи – широкое поле исследований. Когда первые историки, политологи и социологи приступали к изучению сталинской эпохи, они в силу ряда причин концентрировали свое внимание на попытках схватить суть этого периода, дать общую схему, подчеркнуть уникальность данного явления. По понятным причинам лучше всего это удавалось зарубежным исследователям, таким как Х. Арендт, К. Фридрих, Р. Конквест, поскольку в Советской России исследователи находились под воздействием идеологических ограничений. Однако нельзя говорить и о том, что западные исследования, сделанные до распада СССР, являются полностью неангажированными: общая политическая ситуация времен «холодной войны» этому не способствовала. Но их ангажированность существенно отличалась от ангажированности советской: в большинстве случаев их позиция определялась моральными оценками сталинизма, а не идеологией в чистом виде. Дело осложнялось недоступностью большинства источников, необходимых для исторических исследований. Поэтому в Советской России дело ограничивалось косвенными исследованиями (в рамках изучения «руководящей роли партии» или статистики), а на Западе – попытками концептуализации на основе скудных сведений.
Сегодня наблюдается слияние двух исследовательских традиций. После непродолжительного периода «разделения труда», когда отечественные историки в основном поставляли факты, а западные исследователи – концепции, наступает период, в котором и теоретические обобщения,
1.1. Принципы изучения историографии сталинской эпохи
При описании историографии сталинской эпохи неизбежно возникают некоторые трудности. Прежде всего ввиду непродолжительности периода изучения этой проблемы и высокой динамики изменения методологии истории придется отказаться от поступательной модели такого описания: концепции изучения сталинской эпохи меняются довольно быстро, и большинство авторов, работающих над этой проблемой, оказались достаточно гибкими, чтобы меняться вместе с наукой. Поэтому нельзя соотнести разные течения с каким-нибудь определенным периодом. Далее, само поле историографии может быть структурировано (точнее, разделено) по разным основаниям, что делает невозможным каждого автора отнести к одной-единственной «ячейке» историографии. Каждый автор при выборе предмета и методологии его исследования волен двигаться в любом направлении. Поэтому фамилии некоторых авторов будут встречаться в разных разделах библиографической матрицы. Наконец, попытки определить точное место каждого автора в историографии неизбежно оборачиваются упрощением, схематизацией. Я заранее приношу извинения, если кому-то из моих коллег покажется, что их труды недооценены. Меня извиняет тот факт, что я историк, а не историограф, да и существующая литература о сталинской России на сегодняшний день настолько обширна, что даже простое упоминание каждого автора, писавшего на эту тему, заняло бы десятки страниц.
Учитывая вышеизложенное, самым удобным методом конструирования поля исследований данного периода представляется выделение различных течений по нескольким векторам, или основаниям: по предпочитаемому периоду сталинской эпохи (довоенный, военный и послевоенный периоды), по степени обобщения (обобщающая историография сталинизма vers. историография случая), по уровню локализации в социальном пространстве (изучение верхних слоев номенклатуры, изучение «обычного человека» и изучение «подвала» сталинского общества – мира лагеря, репрессированных и депортированных), по различным сферам жизни, в качестве которых берутся институты, сферы деятельности и досуга, а иногда те или иные концепции.
1.2. Историография периодов сталинской эпохи
Прежде всего исследования сталинской эпохи можно разделить по предпочитаемым исследователями периодам. Общий обзор научной литературы показывает, что чаще всего отдельные работы посвящены одному из трех периодов правления Сталина: 1920–1930-м годам, периоду Великой Отечественной войны либо послевоенному времени вплоть до середины 1950-х годов, когда осуществляется «выход» из сталинской эпохи. При этом основное внимание со стороны историков достается именно первому периоду. Это достаточно легко увидеть даже на примере последних опубликованных работ по политическим кампаниям, среди которых только одна (работа Е. Гениной [10] ) посвящена послевоенному периоду, а остальные – предвоенным годам. Большинство работ самых знаменитых историков посвящено именно 1920–1930-м годам (см.: Ш. Фицпатрик [11] , Н. Верт [12] , А. Блюм, М. Меспуле [13] , А. Грациози [14] , С. Дэвис [15] ). Возможно, в этом сказывается традиция перестроечных времен, когда критические публикации о сталинском правлении опирались в основном на примеры внутрипартийных репрессий, Большого террора, коллективизации, первых пятилеток. Возмож но, 1930-е годы представляются историкам наиболее важными, поскольку именно в предвоенный период удается наиболее точно выявить генезис режима или в связи с драматичными из-за огромного числа жертвами.
10
Генина Е. С. Кампании по борьбе с космополитизмом в Сибири (1949–1953 гг.). Кемерово: ГОУ ВПО «Кемеровский гос. ун-т», 2009.
11
Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы. Город. М.: РОССПЭН, 2001.
12
Верт Н. Террор и беспорядок. Сталинизм как система. М.: РОССПЭН; Фонд первого Президента России Б. Н. Ельцина, 2010.
13
Блюм А., Меспуле М. Бюрократическая анархия. Статистика и власть при Сталине. М.: РОССПЭН; Фонд первого Президента России Б. Н. Ельцина, 2008.
14
Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне 1917–1933. М.: РОССПЭН; Фонд первого Президента России Б. Н. Ель цина, 2008.
15
Дэвис С. Мнение народа в сталинской России: террор, пропаганда и инакомыслие, 1934–1941. М.: РОССПЭН; Фонд первого Президента России Б. Н. Ельцина, 2011.
Другие периоды такими яркими не кажутся. Так, исторические исследования СССР в годы войны чаще всего относятся к жанру военной истории, и относительно небольшое число авторов (например: О. Лейбович [16] , Д. Фильцер [17] , В. Голдман [18] , В. Шаба лин [19] , М. Стругова [20] и др.) исследуют эволюцию режима и общества в эти годы. Послевоенные годы обычно становятся объектом исследования по поводу состояния народного хозяйства [21] , либо отдельных политических событий (многочисленные работы по «делу космополитов», гонениям в науке, «ленинградскому делу» и т. д., о чем будет сказано ниже), либо «холодной войны» [22] . Но представляется не менее интересным, а может быть, и более верным при исследовании сталинской эпохи уделить больше внимания как раз военным и послевоенным годам, когда сталинизм как особая форма правления сформировался в полной мере, временами проявляется его «нормальное» функционирование, если этот термин вообще применим к эпохе Сталина. Многие процессы (и политические кампании) действуют в этот период в повторяющемся режиме, когда их участниками наработаны собственные практики, происходит «нормализация» многих процес сов. Это, в частности, видно в складывании иной, отличной от 1930-х годов социальной структуры [23] , в практике создания кланов и стабилизации номенклатуры [24] , в появлении на исторической арене нового поколения, родившегося и воспитанного при советской власти [25] .
16
Лейбович О. Л. Антисемитские настроения в советском тылу // СССР во Второй мировой войне: Оккупация. Холокост. Сталинизм. М.: Политическая энциклопедия, 2014. С. 280–297.
17
Фильцер Д. Смертность от голода в промышленных районах тыла в годы Второй мировой войны // СССР во Второй мировой войне: Оккупация. Холокост. Сталинизм. М.: Политическая энциклопедия, 2014. С. 196–220.
18
Голдман В. Не хлебом единым: продовольствие, рабочие и государство // СССР во Второй мировой войне: Оккупация. Холокост. Сталинизм. М.: Политическая энциклопедия, 2014. С. 221–250; Голдман В. Террор и демократия в эпоху Сталина. Социальная динамика репрессий. М.: РОССПЭН, 2010.
19
Шабалин В. Номенклатурные сообщества советского тыла // СССР во Второй мировой войне: Оккупация. Холокост. Сталинизм. М.: Поли тическая энциклопедия, 2014. С. 267–279.
20
Стругова М. Р. Социальные процессы в послевоенном советском обществе (1945–1953 гг.): на примере Краснодарского края: автореф. дис…. канд. ист. наук. Краснодар, 2007.
21
Зима В. Ф. Голод в СССР 1946–1947 годов: Происхождение и последствия. М.: Ин-т российской истории РАН, 1996.
22
Арнольд Ж., Берт Дж., Дадли У. Пламя «холодной войны»: Победы, которых не было / пер. с англ. Ю. Яблокова. М.: АСТ, Люкс, 2004; Федоров А. В. Трансформации образа России на западном экране: от эпохи идеологической конфронтации (1946–1991) до современного этапа (1992–2010). М.: МОО «Информация для всех», 2010.
23
Лейбович О. Л. Реформа и модернизация в 1953–1964 гг. Пермь: Изд-во Пермского ун-та – ТОО ЗУУНЦ, 1993; Стругова М. Р. Указ. соч.
24
Лейбович О. В городе М. Очерки социальной повседневности советской провинции. М.: РОССПЭН, 2008; Шабалин В. Указ. соч.
25
Отцы и дети. Поколенческий анализ современной России / сост. Ю. Левада, Т. Шанин. М.: Новое литературное обозрение, 2005.
1.3. Историография уровней обобщения
Другим основанием выделения течений в изучении сталинского периода может стать уровень абстракции анализа. Как уже было сказано, изучение сталинского времени начиналось не с изучения архивов и не с публикации источников, а с попыток понять суть происходящего по обрывкам имеющихся сведений. Поэтому не удивительно, что первыми трудами по сталинизму стали скорее концептуальные труды, нежели эмпирические научные исследования, например работы Х. Арендт [26] и Р. Конквеста [27] , А. Синявского [28] , М. Геллера [29] , а также отечественные работы рубежа 1980–1990-х годов (Л. Баткина, А. Эткинда, З. Файнбурга и др. [30] ). Общим для всех этих (да и многих других) работ следует считать поиск ответа на вопрос, остроумно сформулированный А. Синявским:
26
Арендт Х. Истоки тоталитаризма / пер. с англ. И. В. Борисовой и др.; послесл. Ю. Н. Давыдова; под ред. М. С. Ковалевой, Д. М. Носова. М.: ЦентрКом, 1996.
27
Конквест Р. Большой террор: в 2 т. Рига: Ракстниекс, 1991.
28
Синявский А. Д. Основы советской цивилизации. М.: Аграф, 2001.
29
Геллер М. Машина и винтики. История формирования советского человека. М.: Изд-во «МИК», 1994.
30
Осмыслить культ Сталина. М.: Прогресс, 1989; Файнбург З. И. Не сотвори себе кумира: Социализм и «культ личности» (Очерки теории). М.: Госполитиздат, 1991.
31
Синявский А. Д. Указ. соч. С. 383.
32
Brown A. Scourge and Poet // The Guardian. 15 February 2003.
Но и в дальнейшем, по мере разработки этой темы и появления новых материалов, количество обобщающих работ только возрастает. В них авторы делают попытки широких теоретических обобщений либо по поводу всего сталинизма (например, О. Лей бович [33] , А. Медушевский [34] , А. Голубев [35] ), либо его отдельных, но системообразующих принципов, таких как террор (Н. Верт, Э. Эпплбаум [36] , В. Голдман [37] ), командная экономика (П. Грегори [38] , Е. Добренко [39] ), практики и механизмы управления (А. Блюм, М. Мес пуле, С. Кордонский [40] ), формируемая в обществе культура (Ш. Плаг генборг [41] ). Особую ценность такого рода исследования приобретают при сочетании обобщений и детальной проработки эмпирических аргументов. Тогда они позволяют задать широкий и многомерный контекст, необходимый для качественной разработки темы политических кампаний и иных явлений сталинской эпохи.
33
Лейбович О. Реформа и модернизация…
34
Медушевский А. Н. Сталинизм как модель // Вестник Европы. 2011. Т. XXX. С. 147–168; Медушевский А.Н. История сталинизма: итоги и проблемы изучения // Российская история. 2009. № 5.
35
Голубев А. В. Тоталитаризм как феномен российской истории ХХ века // Власть и общество в СССР: политика репрессий (20–40-е гг.). М.: ИРИ РАН, 1999.
36
Эпплбаум Э. Гулаг. Паутина Большого террора. М.: Московская школа политических исследований, 2006.
37
Голдман В. Террор и демократия…
38
Грегори П. Политическая экономия сталинизма. М.: РОССПЭН, 2008.
39
Добренко Е. Политэкономия соцреализма. М.: Новое литературное обозрение, 2007.
40
Кордонский С. Рынки власти: Административные рынки СССР и России. М.: ОГИ, 2006.
41
Плаггенборг Ш. Революция и культура: культурные ориентиры между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. СПб.: Журнал «Нева», 2000.
Наряду с обобщающими работами стоит упомянуть и исследования иного масштаба, посвященные локальным (по времени и месту действия) событиям. Число их огромно, поэтому не получится даже приблизительно перечислить названия и авторов. Ограничим ся некоторыми примерами, имеющими непосредственное отношение к теме политических кампаний. Так, например, тема «ждановщины» так или иначе отражена в работах В. Волкова [42] , В. Кутузова [43] , B. Осоцкого [44] , С. Сизова [45] , С. Куняева [46] , А. Рубашкина [47] , Д. Бабиченко [48] , В. Иоффе [49] и еще многих других. Тема советских выборов как способа интеграции жителей вновь присоединенных территорий в состав СССР звучит у С. Заслав ского [50] , сопротивление в ходе избирательной кампании и в день голосования, а также реакцию на него власти описывали В. Вятро вич [51] , Е. Зубкова, В. Мотревич [52] .
42
Волков В. О друзьях-товарищах, или кто и как исключал Михаила Зощенко и Анну Ахматову из Союза писателей // Новый журнал общественно-политического, литературно-художественного издания. 1991. № 6. С. 92.
43
Кутузов В. А. А. А. Жданов и постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград»// Новейшая история России (Modern history of Russia). 2011. № 1. С. 146–152.
44
Осоцкий В. Д. Как управляли литературой // Вопросы литературы. 1991. Апрель. С. 158–185.
45
Сизов С. Г. К вопросу об организации кинопроката в Сибири во времена «ждановщины» // Музей и общество на пороге ХХI в.: матер. всерос. науч. конф., посвящ. 120-летию Омского гос. ист. – краевед. музея. Омск: Изд-во Омского гос. ист. – краевед. музея, 1998. С. 137–138.
46
Куняев С. Жданов: гонитель или жертва? // Завтра. 1994. № 12 (17). Март. // C. 6.
47
Рубашкин А. Ждановщина // Звезда. 2006. № 8. С.120–142.
48
Бабиченко Д. Л. Писатели и цензоры. Советская литература 40-х гг. под политическим контролем ЦК. М.: Россия молодая, 1994. С. 116–147.
49
Иоффе В. В. К пятидесятой годовщине постановления ЦК ВКП(б) «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» // Звезда. 1996. № 8. С. 3.
50
Заславский С. Первые послевоенные выборы 10 февраля 1946 // Журнал о выборах. 2011. № 2. С. 51–57.
51
Вятрович В. Советская демократия: выборы 1946 года. http://ru.tsn.ua/analitika/sovetskaya-demokratiya-vybory-1946-goda.html.
52
Мотревич В. П. Выборы в Верховный Совет СССР 1946 г..
Феномен писем во власть и доносов нашел отражение в работах Ф.-К. Нерара [53] , В. Козлова [54] , С. Королева [55] , А. Лившина и И. Орлова [56] , В. Романовского [57] и т. д. Отдельные работы посвящены локальной специфике тех или иных явлений сталинской поры, например «Спецконтингент Пермской области (1929–1953)» А. Сус лова [58] и «Вишерлаг» в сборнике «Города несвободы» [59] , история левой оппозиции на Урале В. Шабалина [60] .
53
Нерар Ф.-К. Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928–1941). М.: РОССПЭН, 2011.
54
Козлов В. Феномен доноса // Свободная мысль. 1998. № 4. С. 100–112.
55
Королев С. Донос в России. Социально-философские очерки. М.: Прогресс-Мультимедиа, 1996.
56
Лившин А. Я., Орлов И. Б. Власть и народ: «сигналы с мест» как источник по истории России 1917–1927 годов // Общественные науки и современность. 1999. № 2. С. 94–104.
57
Романовский В. К. Письма рабочих как источник для изучения социального облика рабочего класса 20-х годов // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. XXI. Л.: Наука, 1990. С. 54–65.
58
Суслов А. Б. Спецконтингент Пермской области (1929–1953). Екатеринбург; Пермь: Изд-во Уральского гос. ун-та; Пермский гос. пед. ин-т, 2003.
59
Города несвободы: матер. науч. – практ. конф. Красно вишерск, 2012.
60
Шабалин В. В. Пейзаж после битвы. Из истории левой оппозиции на Урале. Пермь: Пермский гос. тех. ун-т, 2003.