Выпускник
Шрифт:
Успешная умная талантливая журналистка. Вероника Королева.
Жаренные факты — получать с пылу, с жару напрямую из криминального мира, используя других.
Круто придумала.
Но тут явно что–то пошло не так.
У ее подопечной журналистки Ольховской закрутился роман с ключевым клиентом.
И все вышло из–под контроля Королевой.
Выхожу на улицу, солнечный свет бьет прямо в глаза, жмурюсь.
Я покидаю дом, но не могу избавиться от чувства, что за мной следят.
Кто?
На
Едва выхожу из университета, как тут же вижу двух типов, сидящих на скамейке недалеко от входа и поджидающих явно меня.
Их оживление при моем появлении на ступеньках парадного входа, не оставляет никаких сомнений.
Не знаю, кто их послал, но я люблю работать один.
Ускоряю шаг.
Петляю, сажусь на один маршрут автобуса, потом пересаживаюсь на троллейбус в другом направлении. Потом перескакиваю на трамвай.
Наконец, оторвался от хвоста. Оглядываюсь по сторонам. Сажусь на автобус и доезжаю до редакции.
Стою у входа в редакцию, в руках сжимаю свежую газету. Уже в который раз прокручиваю в голове вчерашний разговор с Дедом.
Люди выходят из дверей редакции, кто–то переговаривается, кто–то спешит к метро. Наконец, появляется Королёва, держа в одной руке сумочку, а в другой — свой неизменный блокнот.
— Ника! — зову её, и она останавливается, удивленно поднимая брови.
— Макар? Что ты здесь делаешь? — её голос звучит настороженно.
— Нам нужно поговорить, — спокойно говорю я. — О Марине и её ребёнке.
Ника бледнеет. Она оглядывается по сторонам, словно ищет спасения.
— Не здесь, — шипит, хватая меня за руку и тащит к ближайшему кафетерию.
Кафетерий больше напоминает какую–то забегаловку, но, наверное, это лучше, чем разговаривать прямо на улице среди толпы людей.
Садимся за столик в углу. Ника нервно дергается, её глаза бегают по залу.
— Что ты знаешь? — наконец спрашивает она, и я вижу, что её руки дрожат.
— Узнал, что у Марины есть ребенок от Звонарёва, — говорю прямо, наблюдая за её реакцией.
Ника закрывает лицо руками и долго молчит. Я не тороплю, спешить некуда.
— Это все очень сложно, — говорит она наконец, убирая руки от лица.
Она тяжело вздыхает, её глаза блестят от слёз.
— Марина никогда не хотела, чтобы кто–то знал об этом ребёнке, — говорит она, глядя в стол. — Она любила Звонарева, но знала, что у него есть семья. Она не хотела разрушать его жизнь.
— Почему ты молчала о таком важном факте? — жестко спрашиваю я. — Почему я узнал это от чужих людей?
— Потому, что Марина боялась за своего ребёнка! — глаза Ники сверкают. — Она знала, что, если правда всплывёт, то ее сыну будет угрожать опасность.
— При чем здесь ее сын? — сверлю взглядом Королеву.
— При том! — фыркает и отворачивается.
—
— Как выходишь? — удивленно смотрит на меня, словно не ожидала такого поворота дел.
— Молодые люди, брать что–нибудь будете? Только зря столик тут занимаете, — кричит продавщица из–за прилавка.
Смотрю в упор на свою собеседницу.
— Дайте нам по два пончика каждому и два стакана кофе, — неохотно отзывается она.
— Хорошо, ждите.
Мы сидим в тишине. Пауза затягивается.
— Так при чем ребенок Звонарёва? — хмуро сдвинув брови на переносице, спрашиваю я.
— Звонарёв, — перегибается Ника ко мне через весь стол и приглушая голос. — Был очень успешным фарцовщиком. Не брезговал и обменом валюты. Он был безумно богат, — округляет она глаза и умолкает.
Тру ладонью лицо. Фактов в этом деле становится все больше. Но пока они еще не выстраиваются в единый пазл.
Женщина в белом переднике и белой косынке на голове подходит к нам с подносом в руках. Ставит перед нами кофе в стаканах и пышущие жаром пончики в сахарной пудре.
Зажимает пустой поднос подмышкой и, гордо вскинув голову, удаляется.
Провожаю ее взглядом и смотрю на Королёву.
Ника нервно делает глоток кофе. Я тоже беру свой стакан в руки.
Отхлебываю горячий кофе.
На удивление, вполне приличный.
А ведь в прошлой жизни, в последнее время вкус кофе оставлял желать лучшего. То неурожай, цены взмывают вверх. То обжарка и качество страдает. И вместо сочного обволакивающего ароматного кофе бариста выдает тебе что–то пустое и жженное.
— Не ожидал, что кофе здесь такой вкусный, — улыбаюсь.
— Что значит — здесь? — удивленно брови Королевой взлетают на лоб.
Взгляд холодный и сканирующий.
Почему ее это так напрягло? Может, она тоже… не из этого мира. Запросто, попаданка. К ней нужно получше присмотреться. Слишком продвинутая особа. Советская Мата Хари, ну, или что-то типа того…
Глава 9
— Здесь, в кафетерии, — невозмутимо отвечаю я — Заведение это, — окидываю взглядом окружающее пространство, — Больше похоже на забегаловку. А, оказалось, вполне себе приличной точкой общепита.
Ника молча пьет кофе, задумчиво берет в руки пончик, откусывает его, держа двумя пальчиками, будто брезгует.
На кухню бы ее сейчас в нашу общагу!
Я тоже беру пончики рукой один за другим и отправляю себе в рот, запрокинув голову. Ника морщась провожает их взглядом.
— Божественно вкусно! — говорю, по — прежнему улыбаясь.
Наверное, Королева считает, что я издеваюсь.
А я — реально в этом мире впервые выпил кофе и остался вполне доволен.
Это тебе ни компот или какао в студенческой столовке!