Выпускник
Шрифт:
Она вся вспыхивает, сжимает губы.
— Хотела, чтобы твой парень приревновал?
Прижимаю ее к стене здания и чуть сжимаю за волосы, заставляю посмотреть мне прямо в глаза.
— Послушай, в другой раз тебе может не повезти, что кто–то окажется рядом и придет на помощь.
Она вырывается из моих рук. Но я держу крепко.
— У тебя нет выбора. Или ты забываешь про парней и начинаешь учиться, — скольжу взглядом по ее хрупкой фигурке.
— Или что? — еле шевелит пересохшими
— Тебе не понравится, что я скажу.
Смотрит вызывающе, глаза сверкают.
— Плохо кончишь, Серегина.
Беру ее крепко за руку и веду в общежитие. Завожу в комнату. Соседки удивленно пялятся. Сажаю резко на кровать.
— Девочки, присмотрите за своей подругой. Шляется где попало.
Иду на выход.
— Достанет тебя Тархан, зря ты влез не в свое дело, — долетает в спину голос Мани.
Я закрываю плотно дверь.
На следующее утро, как обычно иду на пары в университет.
Захожу в аудиторию. Кто–то листает конспекты, пытаясь впитать последние капли мудрости перед началом пары, другие переговариваются шепотом.
Я выбираю место на галерке, подальше от центра событий. Маленький островок спокойствия.
Преподаватель Вячеслав Михайлович Орлов уже приступает к своему ежедневному ритуалу — проверке готовности присутствующих к его неизбежной лекции.
— Так, все студенты на месте? — обводит он своим орлиным взглядом студентов. И остается доволен. — Тогда приступим!
Высокий, с небольшой сутулостью. Лицо его напоминает гранит, серое и невыразительное, но взгляд — холодный и цепкий, как у старого орла.
Я едва успеваю закрыть глаза, как рядом садится Лидия Веселова. Она всегда как вихрь — появляется неожиданно.
— Макар, я тут подумала, — начинает она, не дожидаясь моего согласия на разговор. — Ты должен стать старостой группы.
Должен? Это шутка такая?
Приоткрываю один глаз, пытаясь понять. Ее лицо предельно серьезно.
— Лид, ты о чем? — Хмыкаю, надеясь, что это поможет снять напряжение. — У меня дел по горло, я даже в общаге толком не бываю.
— Ага, знаю, что не бываешь, — тихо шипит она.
— И я не буду этим заниматься. Найди кого–нибудь другого.
Веселова недовольно морщит нос, но не уходит.
— Ты понимаешь, что отказ может быть расценен как нежелание участвовать в общественной жизни? А это, ну ты сам знаешь, какие последствия могут быть.
— Лид, не надо меня пугать. Я уже достаточно взрослый, чтобы понимать, чем рискую, — усмехаюсь.
В глазах Лиды сверкает упрямство.
— Макар, ты отказываешься, а ведь у тебя полно энергии.
— Лида, брось, — пытаюсь отмахнуться я, но она не собирается меня отпускать.
— Что «брось»? — Наклоняется ближе, —
— Вот видишь, — цепляюсь за слова. — Мне самому о себе еще надо позаботиться. А тут целый коллектив на себя взваливать.
Но Лидочка непоколебима.
— Вчера ты играл роль дружинника, спасая Серегину, когда та чуть не угодила в неприятности с каким–то мутным типом у общежития, — странная улыбка играет на губах комсорга.
— Но кто–то должен был ей помочь. Я оказался рядом. А ты что мне предлагаешь, Лид? — говорю с легким сарказмом. — Поменять дружинника на старосту? Чтобы тебя не расстраивать.
— Именно так, — отвечает с вызовом.
— Лида, у меня действительно много дел, — говорю и чувствую, как прямо натыкаюсь на ее упрямство. Поднимаюсь с места. — Дай пройти.
Веселова даже пальцами вцепляется в край стола на случай, если я попробую обойти ее и выбраться с галерки.
— Не знаю, что ты там себе придумала. Но старосту группы выбирают студенты, — спокойно говорю я.
— Деканат тоже может назначить, учитывая успеваемость и характеристику.
— Когда это функции деканата успели перетечь к тебе?
Нависаю над ней, желая обойти. Но она вцепилась в стол намертво. Тут только физическую силу применять.
Просто взять на руки и вынести в проход? А если она шум поднимет? С нее станется.
— Ты можешь быть отличным старостой, Макар. Просто нужно попробовать.
Не отвечаю.
Она бросает на меня взгляд, полный разочарования.
Но уже поздно для обоих…
— Сомов! Веселова! Я понимаю, что у вас важный разговор, но могли бы вы хотя бы сделать вид, что вам интересно, о чем идет речь на лекции? — грозный рык Вячеслава Михайловича Орлова обрывает наш спор.
Доцент, видимо, давно уже наблюдает за нами.
— Сомов, раз вы так оживленно обсуждаете, давайте проверим вашу осведомленность. Что вы можете сказать о роли партийной прессы в годы Великой Отечественной войны?
Мой мозг судорожно пытается вспомнить что–то из недавнего прочтения.
— Партийная пресса? — начинаю говорить я, — Ну, она, конечно, сыграла важную роль. Например, в мобилизации народных масс и поддержке боевого духа.
Орлов пристально смотрит на меня, его брови слегка поднимаются.
— Интересное мнение, Сомов. А вы знаете, что во времена войны это был единый фронт, и каждый материал, каждая статья — это была часть борьбы.
— Конечно, Вячеслав Михайлович, — отвечаю я, пытаясь скрыть облегчение, что вопрос не оказался сложнее.
Орлов прищуривается, и к счастью, решает не углубляться.