Выше головы! (CИ)
Шрифт:
— У нас на Цаве тысяча пятьсот пятьдесят пять человек, а места здесь хватит для двадцати тысяч! — похвастался невысокий, аккуратный и неизменно улыбчивый Телжан, похожий на подростка — голый подбородок и сияющие голубые глаза способствовали впечатлению.
Он был одет с иголочки, но вот плашки не было, что заставляло предположить: котята игрались именно с его значком. И когда я догадался об этом, всё прочее утратило налёт пафоса.
Например, озвученные цифры были не совсем точны. На Цаве трудилось тысяча пятьсот пятьдесят четыре тэфера. Я тогда ещё не был распределён, так что «не считался». А ёмкость в двадцать
Всё дело было в том, что Цав считался основным местом эвакуации. Собственно, сейсмологическая устойчивость и повлияла на его назначение в качестве «столичного» материка. «Главный» значило «первый, где можно спастись». Такая же «власть», что и у Отдела Безопасности: генералы защищали от внешних угроз. Поэтому к ним прислушивались… когда речь шла о внешних угрозах.
Но если начистоту, Телжан имел право голоса, но репутация у него была послабее, чем, к примеру, у Макса Рейнера или биологов. Зато он знал всё об истории освоения. Ну, почти всё.
…Полную проверку планета проходила уже при участии людей. Тогда же был утверждён окончательный план терраформинга, а противоастероидной защите назначили особое место в списке приоритетов: «камешки» угрожали не только Тильде, но и станции.
Последним должно было получить имя само светило, но ожесточённые споры вокруг называния таких звезд вынудили отложить это действие до лучших времён. Пока что обходились традиционным «Солнце».
— «Пусть решают дети, которые вырастут на преображённой планете», — с серьёзным видом процитировал генерал.
Я сделал вид, что не знаю подоплёки этого решения, и вежливо улыбнулся.
Вообще-то принцип, по которому должны были называться звезды обживаемых систем, так и не был принят к сроку. Возник отнюдь не пустячный кризис — надо было разобраться с именами до того, как будут построены станции и начнётся заселение. При этом нельзя было нарушать правил голосования… А как это сделать, если ни одно предложение так и не получило нужного процента?
Директор земной Службы Досуга со звучной фамилией Искандер предложил оставить выбор тем, кто родится под далёким солнцем. Выглядело справедливо. Понравилось всем.
Я изучал эту ситуацию на курсе системного управления. Один из примеров, когда социальное напряжение было погашено умелой формулировкой. В самом деле — должны же потомки хоть что-то назвать!
Вообще история освоения планеты, которая лишь изредка прерываясь на экскурсионные фразы типа «здесь у нас пищефабрика», не была для меня чем-то новым. В общих чертах я её знал ещё до того, как прибыл на «Тильду-1». Но Телжан снабжал стандартную информация разными вкусными подробностями, с которыми полезно было ознакомиться.
Например, оказалось, что поначалу данные по Тильде были спорными, и здесь хотели строить промышленную станцию. Один зонд утверждал, что атмосфера на планете есть, другой — строго наоборот. Третий счёл звезду слишком горячей: потом оказалось, что он повредился, попав в метеоритную стаю. Четвёртый так и вовсе не добрался до нужного места — то ли был уничтожен при СубПортации,
Телжан в этой неопределённости видел знак. И не знак чего-то, а знак вообще: трудная судьба Тильды означала особую роль. Это был символ, к которому он относился неестественно серьёзно. Я не сразу сообразил, в чём смысл, пока он не принялся рассказывать о том, почему материки и прочие географические объекты назвали именно так, а не иначе. Всё это было неспроста…
— Иврит, — генерал ткнул пальцем в наклейку, которая дополняла список названий на двери столовой.
Английский, испанский, китайский, хинди и арабский предназначались для тэферов, прибывших с других планет — каждый гражданин знал, по меньшей мере, один из этих языков, впрочем, учёные использовали все пять. Русский замыкал список — он присутствовал потому, что на «Тильде-1» именно русский считался основным. Шесть названий — более чем достаточно! Но было и седьмое — я замечал эти «приписки», однако не придавал им особого значения. Алфавит был смутно знаком, но если бы не объяснение, я бы не догадался.
— Они были просто помешаны на нём! И конечно выбрали иврит, когда называли тут всё!
— Кто? — переспросил я.
— Стефано Зак и Аарон Шпигель, — генерал произнёс эти имена с заметным благоговением.
— Тот Шпигель, который разработал стабилизационные технологии для астероидных заводов? — уточнил я.
— Это его сестра, — отмахнулся Телжан. — Аарон был тэфером. И не только. О! Это был удивительный человек! Потом я покажу тебе его могилу. Его и Стефано.
Почему тэфер столь внимательно изучал биографии своих предшественников? Дело было не в одной признательности. Он просто не хотел быть трутнем.
Телжан О'Ши страдал тяжёлой формой спатиотимии. Он так и не смог выйти под небо Тильды и оставался внутри купола даже тогда, когда его перестраивали, расширяя вместимость. Даже к окнам-эмэтамам старался лишний раз не подходить!
Девять лет он занимал свою должность, прекрасно вписавшись в Проект и принося несомненную пользу. Но просто сидеть в куполе и мониторить происходящее, полагаясь на других… Этого было недостаточно, ведь остальные тэферы исследовали глубины, высоты, просторы и возможности эволюции! И тогда генерал Цава нашёл свою область исследования: мистическую.
— Мы совсем как они. Столько похожего, сам посмотри! С самого начала были похожи. Ты знаешь, что там была идея воссоздать свою страну — после веков жизни на чужбине? Им многое пришлось делать с нуля, но многое просто валялось под ногами! И была идея: своя страна, свой язык, культура… Идея может изменить мир, если в неё верят! Конечно, у них была поддержка, экономическая и политическая. И всё было очень противоречиво. Считалось, что это только политика. И что всё ради денег. Ничего не напоминает? Вот именно! Прямо как в «нулевой колонии»! Я не удивляюсь, что для кого-то так действительно было. Но для очень многих была мечта… Никто тогда и предположить не мог, к чему всё придёт. Споры, недоверие, опять-таки идеология. Если бы тогда сказали, чем в итоге всё станет…