Выше головы! (CИ)
Шрифт:
Я кивнул и почувствовал себя неуютно. А мой новый знакомый, кажется, наслаждался происходящим.
— Рэй, ничего обидного! — успокоил он. — Это ж в моём профиле висит! После «Кальвиса» мне шепнули, чтоб я убрал. А то вдруг кто-нибудь начнёт задумываться… Но я послал их в сад! Шесть процентов! Спасли-то побольше, но часть пришлось выкинуть в окошко. И десять кило добротного клонированного мяса, если не двадцать — чтоб ты знал, от твоего профессора! И я — человек! У меня на нейропередаче даже язык! А ты, — он похлопал
— Вы об этом…
— «Ты», — перебил он меня. — Никаких «вы». Особенно от тебя!
— Так ты об этом хотел поговорить?
— Нет, о маньяке, которого ты ждёшь, — ответил он и радостно заржал, наслаждаясь моим смятением. — Да не бойся ты! Я в курсе. Чтоб ты знал, это я нашёл беднягу Джулиана. Им ничего не оставалось, кроме как посвятить меня в их большую и страшную тайну. Жаль, я и на «бэшку» не особо смахиваю, не то что на вашего брата…
Лифт остановился и раздвинул створки дверей, но Ирвин как ни в чём не бывало продолжал рассказывать.
— Чтоб ты знал, это я им предложил пригласить парня вроде тебя. Они сразу упёрлись, сказали: «иди, дурак, отсюда». А потом гляжу — обмозговали и заново выдвинули. Только от камрада повыше. Вроде как, чтоб никого не обидеть. А я не обиделся! Мне-то что? Главное, чтоб поймали этого выродка!
— Да-да, мне как раз… — я двинулся к выходу, но он ловко поймал меня за запястье.
Молниеносное и точное движение — словно язык у лягушки, хватающей комара. Тут я вспомнил, где видел имя «Ирвин Прайс»: в списке первой сотни наиболее вероятных подозреваемых. Что ж, он был силён!
— Давай я ещё одну идею подарю, — предложил журналист. — Тебе лично.
Знакомый тон.
— А что взамен? — спросил я, вспомнив утренний баш на баш с Главой Станции.
Он страшно удивился, глаза выпучил.
— Как — что?! Ты не понял? А ещё «ашка»! Интервью! Мне! Эксклюзивное! Большое!
— О маньяке?
— Отсохни твой язык! — вспыхнул Ирвин. — О тебе интервью! Что ты любишь! Что тебе не нравится! И так далее! Да не боись — я не злой, не обижу.
— Когда? — поинтересовался я, думая о том, что он очень хороший журналист: социальный заказ считывает на раз-два.
— Потом, конечно. Когда его поймают.
Лифт устал нам подмигивать — и включил звуковой сигнал. Ирвин торопливо выкатился в коридор, не выпуская моей руки.
— Не хочу тебя обманывать и обещать того, что не смогу выполнить, — сказал я. — Вряд ли я переживу…
— Ты переживёшь! — перебил он. — Я знаю камрада Кетаки дольше, чем ты. Мы с ней сюда на одном корабле прилетели. И так просто она тебя не бросит.
«Мне бы твою уверенность», — мрачно подумал я, но не стал спорить.
— Так вот, моя идея, — начал Ирвин и отпустил меня. — Чтоб ты знал, я бы им рассказал. Но после того как я в первый раз раскрыл рот, они меня на свои тайные сборища не приглашали.
— Значит, заманивал… — пробормотал я. — Но как?
— А я почём знаю? Это версия! Но ты обмозгуй, идёт? Ну, увидимся, — он потрепал меня по плечу, опустился пониже — и медленно поехал в сторону ближайшего перехода.
Я огляделся. Стены Производственной зоны В8 были раскрашены в цвет мёда с вкраплениями лазури. Диспетчерская Отдела Безопасности, где меня ждал Нортонсон, была за ближайшим поворотом. И я опять опоздал на встречу. И опять — из-за собственной популярности.
«На то он и маньяк!»
Едва лишь журналист Ирвин скрылся с моих глаз, как освещение начало пульсировать. Если бы оно выключилось совсем, я бы смог ориентироваться по фосфоресцирующим указателям и огонькам КТРД (кислород-температура-радиация-давление, их ещё называли «Великой Четвёркой») или бы воспользовался альтером. Но интервалы были слишком короткие. Зрачки не успевали приспособиться ни к свету, ни к тьме, и на какое-то время я ослеп. Проклятый ритм проник в черепную коробку: чёрное — белое — чёрное — белое — чёрное — белое — чёрное — белое — чёрное — белое — чёрное — белое — чёрное…
Выставив перед собой руки, я дошёл до ближайшей стены. Закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и долго вспоминал, в какой стороне диспетчерская ОБ. Наконец, медленно двинулся вперёд, сомневаясь, что иду в правильную сторону. С каждым шагом я нервничал всё больше и больше.
Белое — чёрное — белое — чёрное — белое — чёрное — белое — чёрное — белое — чёрное — белое… В висках стучала кровь — в удвоенном ритме, аккомпанируя мигающему свету. Чувство беспомощности охватило меня, а следом подобрался страх. А что если кто-нибудь подкрадывается со спины? Я ждал, что сзади на шею ляжет рука, а потом проснётся проклятая кнопка. Очень хотелось обернуться, и лишь усилием воли я сдерживал приступы паники.
Когда такая же «световая икота» случилась вчера, рядом находилась Леди Кетаки, да и места были пооживлённее. И длились неполадки не больше минуты. Теперь я был один, а пульсация и не думала утихать.
Стало понятно, как убийца подбирался к своим жертвам: трудно заметить чьё-либо приближение при таком освещении. Но как он угадывал, что начнётся сбой? Прятаться было негде: в коридорах не предусматривалось укромных уголков, и двери санитарных комнат были снабжены автоматическими контролёрами — их нельзя держать открытыми долгое время. Засаду не устроишь.