Выше полярного круга (сборник)
Шрифт:
Он чуть заметно улыбнулся, ответил:
— 1930 год для меня остался самым незабываемым на всю жизнь. В один год столько событий: окончание университета, начало самостоятельной работы и, наконец, открытие высококачественных углей на Воркуте! Признаться, в те молодые годы я не мог по-настоящему оценить это открытие. Вряд ли, думалось мне тогда, оно заинтересует угольную промышленность. Я совершенно не понимал, как в такой труднодоступной местности можно начать не только добычу, но даже и разведочные работы…
Несколько лет спустя Георгий Александрович написал то же самое в одной из своих книг.
А тогда молодого геолога
Отряд выступил из Ухты 20 мая, а на Воркуту прибыл 2 августа. Об этом беспримерном переходе в условиях тайги и тундры, полнейшего бездорожья и обмелевших рек написал в своих воспоминаниях геолог отряда Н. Н. Инкин.
«…2 августа 1931 года мы прибыли к месту будущего рудника. Поставили флаг и палатку, ознакомились с местностью, донецкие шахтеры Правиков и Андреев прошли трехметровый шурф за три часа и вскрыли первый пласт. На следующий день были вскрыты еще три угольных пласта прекрасного качества.
День был солнечный, веселый. Кругом девственная тундра. Ничто не тронуто рукой человека. Широкая излучина реки представляла живой ковер из цветов и трав. Крутой левый берег нависал над рекой, как балкон.
Шестого августа на четвертый пласт была заложена первая штольня. Этим мы положили начало эксплуатационных работ на Воркуте.
За осень удалось выполнить программу угледобычи, но порожистая река была препятствием к переброске грузов. Леса для строительства жилья не хватало, и люди стали закапываться в землю. Выкопают котлован, а сверху обложат его дерном — землянка готова. К наступлению холодов нас уже было 350 человек.
Зима 1931 года была исключительно морозной и пуржистой. Люди боялись отходить от территории рудника. Через реку к штольне был перекинут канат, держась за который ходили во время работы.
27 ноября забурилась первая разведочная скважина. С технической точки зрения она не выдерживала критики. Из-за недостатка строительных материалов первая буровая состояла из трех игл копра и нескольких стоек, покрытых оленьими шкурами, брезентом, горбылем, мешками и большими снежными кирпичами. Обогревали буровую при помощи факелов из консервных банок. Вода в шурфе и штангах замерзала. Морозы доходили до 50 градусов. Жгли костры, но это не помогало…»
Вот оно начало! Вот оно перворождение!
Прочитав эти строки, я увидел горстку отчаянных людей, которые пришли на берег Воркуты, ценой нечеловеческих усилий открыли чистую, как тундровый снег, страницу и вписали первые строки своей истории Этими строками были: и первый флаг на плохо оструганном древке, и первая палатка среди абсолютного безлюдья на сотни километров вокруг, и первый шурф, и первая разведочная скважина, и первая тонна «промышленного» угля, и первая радиограмма на Большую землю, и первая зимовка в промозглых землянках при мазутном каганце, и первые думы о будущем богатейшего угольного бассейна… И тогда, и значительно позже это будущее представлялось туманным, потому что добытые в. ту зиму 60000 пудов прекрасного
Добывать уголь на Шпицбергене или на Новой Земле значительно удобнее. В период навигации его можно увезти в трюмах океанских кораблей. По реке Воркуте способны двигаться небольшие лодочники, да и то в короткий период паводка. Затем река быстро мелеет и грозно обнажает свои каменистые пороги. От устья до места, где была заложена первая шахта, таких порогов — сто один. Природа будто специально вздыбила этот каскад на пути тех, кто мыслил взять ее богатства. Но взять их было необходимо.
Транспортных вариантов существовало множество. Вначале предлагался водный путь — по рекам Воркуте, Усе и Печоре — к Нарьян-Мару и Архангельску. Однако этот путь решительно перечеркивали воркутинские пороги. Вслед за этим последовал второй, комбинированный вариант: железнодорожный путь до побережья Карского моря, а далее — морской транспорт через Югорский Шар. Потом третий, тоже комбинированный — железная дорога до Оби через хребты Полярного Урала. (Кстати, этим труднейшим двухсоткилометровым путем от поселка Лабытнанги, через Урал, по топям тундры было доставлено волоком оборудование для первой эксплуатационной шахты).
Осуществлен был четвертый вариант — шестидесятикилометровая узкоколейка от поселка Рудник до пристани Воркута-Вом на реке Усе, притоке Печоры.
Это была первая попытка советских людей построить железную дорогу в условиях вечной мерзлоты. Опыта такого строительства в мировой практике не существовало, поэтому возведенное зимой полотно весной выглядело печально. Дорога в одних местах выпирала мощными буграми, в других уходила далеко от проектных отметок. В торфяных топях тонули паровозы и вагоны. Но уже через год после начала строительства первый поезд с материалами и продовольствием прибыл с берега Усы на станцию Рудник. Обратным рейсом ушел первый состав с углем в адрес Архангельского морского порта и Печорского пароходства.
И хотя воркутинский уголь пробился слабым ручейком в промышленные районы Северо-Запада страны, путь его был чрезмерно дорогим, трудным и ненадежным. Период навигации на реке Усе не превышал трех-четырех месяцев. В летнее время Уса сильно мелеет и становится недоступной для большегрузных барж и катеров. Кроме того, при существовавшей тогда технике борьба с заносами железной дороги была практически невозможной. А ведь организация работ на первой воркутинской шахте заключалась в том, что в течение зимы люди добывали уголь и вывозили его к пристани, а с началом навигации добычные работы полностью останавливались — все отправлялись на погрузку речных транспортов, переброску материалов, механизмов, продовольствия.
Это была сложная эпопея. Например, всю зиму 1939 года тысячи людей боролись со снежной стихией, но наладить движение поездов с углем так и не удалось до весны…
Помня завет Ленина о необходимости искать уголь и нефть на Печоре, Совнарком СССР 28 октября 1937 года принял решение о строительстве железнодорожной магистрали Коноша— Воркута через населенные пункты Котлас, Княжпогост, Ухта и Кожва. С открытием движения по Северо-Печорской магистрали отпадала необходимость возить донецкий уголь и бакинскую нефть в северные и северо-западные районы страны, в порты Балтийского, Белого и Баренцева морей.