Выше стен

Ру Тори

Флегматично поднимаю брови и погано ухмыляюсь, и Яну прорывает:

— Почему, ведь все было идеально?! Я бы все поняла! Ты был моим лучшим другом, я доверяла тебе! Я любила тебя, придурок. И до сих пор люблю!

По ее щекам катятся черные слезы, но мне нечего сказать. Может, тогда я ошибся и сделал неправильный выбор, но каяться поздно — у каждого своя жизнь, я едва выгребаю, а ее шикарное тело имеет другой.

— Свят, одно слово, и я не уеду… — Она пытается схватить меня за руку, но я убираю ее под стол. Ненавижу пустые

разговоры — главным образом потому, что рискую не совладать с эмоциями и заорать.

В поле зрения попадает нереальная, иллюзорная феечка, выпорхнувшая на танцпол прямиком из трипа или цветного сна, и я залипаю — ее плавные движения под музыку завораживают и приковывают внимание. Я перепил, пьян в тряпки, но она так красива…

Это Регина, и у меня отвисает челюсть.

— Свят, может, поедем ко мне? Родители сегодня гостят у тетки, до поезда еще вагон времени… — Холодная ладонь Яны гладит мое предплечье. Изображаю ледяное спокойствие, хотя не срываюсь лишь чудом. Предложение категорически не заходит.

— Ян, хватит, а? У тебя вроде как есть парень.

— Он ничего не узнает. Что?.. Все равно нет?

— Без вариантов. Нет, конечно! — хмыкаю я, заливаю в рот шот водки и усмехаюсь: — Я тогда был в адеквате и передумывать не собираюсь. Просто смирись и не страдай по мне больше.

Она ревет, но слезы брошенной мною девчонки абсолютно меня не трогают. Мониторить ее страницы, злиться и жалеть себя — идиотизм, я занимался им из скуки, ненависти к себе и по инерции, и теперь в полной мере осмысливаю свою тупость. Я превратился в настоящую тварь и с больным удовлетворением отмечаю, что первая любовь мне больше не нужна, а мир не рухнул.

К столу подгребает запыхавшаяся, румяная Регина — тяжело дышит, растерянно пялится на меня и на Яну и поводит плечами.

— Святик, какой прекрасный вечер и красивый медляк. Давай все же потанцуем? Если не умеешь, я научу! — предлагает она.

Моя бывшая презрительно косится на ее ботинки и платье, и последние сомнения улетучиваются. Я был прав на все сто, когда предложил все закончить — точно таким же снисходительно-высокомерным взглядом она бы одарила и меня, если бы побывала в той дыре, где мы с матерью жили.

— Еще скажи, что встречаешься с этим чучелом? Свят, ты долбанулся?! — шипит Яна.

Я слишком много выжрал и реагирую не сразу, но Регина отлично слышит эту фразу, бледнеет, обхватывает себя и вдруг со всего маху падает на колени. Сердце ухает в пятки. Я не могу больше играть в сволочь.

— Ты же не уйдешь вот так? — Бывшая цепляется за рукав моего худака. — Знаешь, в чем твоя главная проблема? Ты вечно вытираешь кому-то сопли, жертвуешь всем и не ценишь себя! Тобой пользуются, а ты даже не видишь!.. Стой, подожди, Свят!

— Рот захлопни! — Я стряхиваю ее пальцы, сшибая стаканы, вылетаю из-за стола, поднимаю «папину радость» и на руках тащу к туалетам. Ее колотит, по лбу стекает пот,

зубы стучат.

До упора раскрываю оба крана и, придерживая за ее талию, умываю разгоряченное лицо. Проехав спиной по холодному кафелю, сползаю на пол, усаживаю ее на колени и успокаиваю как могу — обнимаю, прижимаю к себе, глажу по голове, шепчу слова поддержки.

Я не знаю, что с ней. Нужно вызвать скорую, но телефон остался в зале, а она крепко, до синяков, стискивает мое плечо и в бреду повторяет:

— Не бросай меня… Нет. Не улетай. Не улетай!

28 (Регина)

Из невидимых колонок льется нежная, прозрачная, как газ, мелодия — через кончики пальцев она проникает под кожу, вибрирует в груди, вступает в резонанс с ударами сердца. Я плыву в потоке горной реки, покачиваюсь под порывами прохладного ветра, поднимаю голову и вместо черного зеркального потолка вижу бескрайние небеса… Я чувствую себя трепещущим в потоках воздуха цветком, и в метре от меня порхает прекрасная бабочка. Мой смысл. Мой ориентир.

Здесь не надо вникать в правила игры, казаться тем, кем мы не являемся, распознавать скрытые смыслы и держаться за реальность, здесь только мы, и в душе полный штиль.

Нас опутали невидимые узы, и уже неважно, кем мы будем друг для друга — главное, чтобы Свят оставался рядом.

И он рядом.

Расслабленно поднимаю руки и отдаюсь музыке.

Но в следующий миг свободное место за нашим столиком занимает незнакомка, что-то приветливо говорит Святу и обворожительно улыбается, но он напрягается и бледнеет.

Волшебство превращается в приторный дым кальяна и отдается болью в висках. Я никогда всерьез не задумывалась над очевидной вещью — Свят просто не мог быть одиноким до встречи со мной.

Несмотря на сплетни и слухи, сквозняками носившиеся по коридорам колледжа, он определенно пользовался успехом у девочек в той благополучной размеренной жизни, что я у него отняла. Свою опытность в любовных делах он продемонстрировал и мне, но даже тогда мой недоразвитый мозг не сложил два и два.

Эта девушка — некрасивая, поддельная, несчастная — совершенно точно многое для него значила.

Она плачет навзрыд, он на доли секунды меняется в лице, а я дрожу — теряюсь в причинах и следствиях и не знаю, что предпринять.

Интуиция разъяренной кошкой шипит: ему плохо, его нужно спасать…

Путаясь в любимых ботинках, я направляюсь к столику, приглашаю Свята на танец, оцениваю опасность вблизи и вдруг задыхаюсь, как от удара под дых — никогда в жизни не встречала таких эксклюзивных, ухоженных, дорогих, но неприятных, как сумочка из натуральной змеиной кожи, особ.

Незнакомка имеет над Святом власть, ей под силу поймать мою бабочку, унести с собой, замуровать в банке, лишить крыльев и раздавить по мимолетной прихоти…