Выше стен
Шрифт:
Она обращает ко мне кукольное лицо, по ее щекам все еще катятся слезы, но пухлые губы презрительно кривятся.
— Еще скажи, что встречаешься с этим чучелом? Свят, ты долбанулся?!
Свят глядит сквозь меня, словно я — пустое место, и мысли с чудовищной скоростью сменяют друг друга.
…Приблудный котенок, вцепившийся в рукав брендового пиджака.
…Эксклюзивная дорогая вещь и дешевый, обвязанный кружевом кошелек с блошиного рынка.
…Он и я…
Мне никогда не преодолеть неприступные стены, не приблизиться, не стать с ним вровень — это ему, вывалявшись в грязи,
Нужно оставить его в покое, но как, если я… я… не выберусь из этого полыхающего разноцветными огнями ада…
Смертельный ужас парализует тело, реальность рассыпается на миллионы атомов, опора под ногами исчезает, коленки подкашиваются.
Цепляюсь за последние проблески сознания и пытаюсь вспомнить, как правильно дышать, но не могу.
***
Урчание мотора, еле слышный шепот радио, запах освежителя-«елочки» и чистый, нежный аромат летнего дождя — знакомый парфюм Свята — первое, что воспринимают сенсоры, едва я прихожу в себя.
Тепло его руки согревает талию, надежное плечо прижимается к виску, крыши коттеджного поселка мелькают за запотевшим стеклом — мы едем домой.
Головная боль стихает, я погружаюсь в вязкий сон, но даже в нем накрепко уверена, что не хочу видеть Свята братом. И, независимо от предпринятых им шагов, до конца дней своих буду сохнуть, болеть и умирать от тоски, но не предам его и не заменю никем другим.
***
Осеннее утро приветствует меня нежными розовыми бликами на обоях, мутной тревогой и мелкой противной дрожью. Свят снова увидел мой приступ, и хрупкий мостик, выросший вчера между нами, едва ли устоял… И вишенкой на торте сияет еще одна огромная проблема — пришло время наведаться в обожаемый колледж, где без Свята я снова стану никем, но просить у него помощи ни за что не посмею.
Робкий стук в дверь вынуждает окончательно разлепить опухшие веки. В комнату, поглаживая мурлыкающего Славика, входит мама — пушистый гость пришелся ко двору, и я, несмотря на слабость и боль в разбитых коленях, приподнимаюсь и радостно улыбаюсь:
— Доброе утро, мамочка! Мое почтение, Славик Второй!
— Регина, ты почему еще в кровати? У тебя занятия через сорок минут. Живо в душ, и за стол! — командует мама и, подмигнув, заговорщицки шепчет: — Видно, хорошо накануне повеселились. Святослав тоже только что выполз из своей норы. Ох, ребенок, а мы вернулись за полночь, но эпопея с поставкой светильников в самом разгаре. Завтра открытие, а в салоне кромешная темнота. И нам снова придется уехать… Ну, давай же, поспеши! Андрей вызвался вас подвезти.
Послушно выбираюсь из-под одеяла, трясу пустой головой, влезаю в бесформенный растянутый свитер и собираю непривычно неяркие волосы в хвост на затылке.
Умывшись в ванной ледяной водой, я являюсь к завтраку и занимаю стул рядом с новообретенным братом — тот откладывает вилку и, не обращая внимания на присутствие родителей, пялится на меня так пристально, что на щеке едва не проступает ожог.
Он ждет
Я — так вообще при смерти от ужаса.
Родители не должны узнать о происшествии, иначе задвинутая на второй план тема пропавших денег снова станет актуальной, и все может раскрыться так нелепо!
Кофе застревает в горле — я бы с превеликим облегчением объяснила все Святу наедине, но как быть, если я действительно не знаю, с чего начать?
Причина случившегося затерялась в далеком детстве, от него остались лишь воспоминания — камни, грозы и бабочки. Голод и страх. Всепоглощающее одиночество, беспомощность и отчаяние…
Спустя время взрослые осторожно, тактично и бережно рассказали мне, что сделал мой отец, и с высоты прожитого опыта история уже не показалась пугающей.
Однако катастрофические последствия родительских ошибок мне никогда не преодолеть, а творящийся в башке кавардак никогда не станет понятным обычному человеку.
Свят достаточно пострадал из-за меня, так зачем взваливать на него то, с чем он заведомо не сможет справиться?
Беззаботно пожимаю плечами и приступаю к еде, но он раздраженно стискивает зубы, а в серых, как дождливое небо, глазах вспыхивает ледяная ярость.
***
Вчерашний приступ не прошел бесследно — слова и мысли эхом отдаются в голове, руки дрожат, на периферии зрения искрами рассыпаются мелкие звездочки. Волнение усугубляют тяжелые думы о предстоящем учебном дне.
Я спешу принять судьбу во всеоружии и убегаю к себе — нужно выбрать достойный наряд.
Но в полутемном коридоре меня настигает Свят — ловит за запястье и заталкивает в свою комнату. Вскрикиваю и на мгновение задыхаюсь от его близости, надежного тепла и тонкого аромата. От слепящего солнца в окне, от испуга и восторга. От неизвестности…
— Что с тобой творится? — Свят крепко сжимает пальцы, но прикосновение все равно остается деликатным и осторожным. — Что это вообще было? Вчера?..
В его глазах больше нет ледяного дна. Теперь они встревоженные и умоляющие, я тону в них, и головокружение не дает упорядочить цепочки разрозненных мыслей в мало-мальски логичный ответ.
— Это… паническая атака. Ты и раньше их видел… Это неопасно, время от времени они случаются у подавляющего большинства людей.
— И часто они случаются у тебя? — перебивает он и, спохватившись, отпускает мою руку, а свою прячет в карман брюк.
— Настолько сильных не было давно… — сознаюсь я. Под его гипнозом невозможно солгать.
— Ты не пробовала лечиться? — Разворошив только что уложенные волосы, Свят принимается ходить с угла на угол. — Таблы, больничка, я не знаю, что там еще…
— Ну… я пила таблетки. Но они делали меня заторможенной и усугубляли положение. Есть другие методики: правильное дыхание, переключение внимания, самовнушение. Они работают, нужно только вовремя применять их и меньше волноваться. Все в порядке, не беспокойся за меня, лучше пообещай… — Теперь моя очередь хватать его за рукав. — Не говорить о случившемся родителям, хорошо?