Выше только звезды
Шрифт:
— Это тот, вчерашний? — спросила девочка.
— Ага, — Таня мечтательно смотрела в потолок. — Я уж и не ждала. Тридцать два года все-таки. Это тебе в тринадцать легко рассуждать. Вчерашний! Я на него восемь лет потратила. Восемь!
— Ну его, тетя Таня, — сказала девочка. — Не надо. Давай лучше жить вдвоем. Может, уедем куда-нибудь, в другой город.
— Ты что мелешь? «Ну его!» Советчица! — рассердилась Таня. — Думаешь, мне легко одной?
— Тетя Таня, а это правда, что он важный человек и что у него большие связи? — спросила девочка.
— Да, — гордо ответила Таня. — А ты откуда знаешь?
— Слышала, — сказала она.
— Ну
— Я не хочу, чтобы он с нами жил, не хочу. Не хочу. — Девочка опять разрыдалась.
Таня поняла, что сказала лишнее, напомнив ей об отце. Конечно, девочка не хочет повторения трагедии, произошедшей в ее семье. Но ведь этот человек не чета ее брату.
— Ну ладно, ладно, завтра поговорим, — сказала Таня, вспомнив его совет по обращению с трудными детьми.
— Тетя Таня, — девочка продолжала рыдать, — а это правда, что если у меня мама сумасшедшая, то и я могу быть такой же? Это передается по наследству?
— Не знаю, — пожала плечами Таня. — Спи лучше. Что тебе в голову пришло?
Она винила себя за то, что напомнила девочке об отце и о матери, и, сокрушаясь, ушла к себе, но сокрушалась недолго: кажется, у нее наконец начинается новая жизнь.
Во дворе около подъезда Лолита увидела синий «шевроле» и, даже забыв попрощаться с Даней и друзьями, побежала домой. Она не стала дожидаться лифта и буквально взлетела на третий этаж, чтобы было быстрее. В прихожей на вешалке она увидела плащ отца. Значит, она не ошиблась, это его машина, и он — дома, несмотря на то, что редко уходил с работы раньше шести. На вешалке висел и мамин плащ, но это было делом обычным — мама работала дома.
— Папочка, — Лолита ворвалась в комнату отца. — А у нас в школе… Ты что, уезжаешь в командировку?
На столе стоял раскрытый чемодан, и отец укладывал туда вещи. Другой чемодан, с уже застегнутыми ремешками на замках, стоял на полу.
— Да, — отец кивнул. — Я уезжаю, Ло.
— За границу, да? — Лолита уселась на стол рядом с раскрытым чемоданом. — И надолго. — Она пальчиками пересчитывала уложенные рубашки. — Я угадала? Даня называет это методом дедукции. Иначе зачем столько вещей, если не за границу. А какая страна?
Он ничего не ответил, только погладил ее по голове и прижал к себе.
— Зачем же изображать из себя любящего папочку? — В комнату зашла с полотенцем на голове заплаканная мама. — Скажи своей дочери правду.
Он по-прежнему молчал.
— Он нас бросает, доченька. — Мама заплакала. — Он уходит к другой женщине. Он нас больше не любит.
— Зачем ты так, Роксана? — Роберт повернулся к жене. — Ведь ты прекрасно все понимаешь. Зачем травмировать ребенка?
Он смотрел на жену, осознавая, что напрасно тратит слова. Перед ним стояла излишне полная для своего низкого роста женщина с расплывшимися чертами покрытого пятнами лица, с заметной сединой в тусклых, некогда каштановых волосах, с красными прожилками в белках с ненавистью на него смотрящих глаз.
— А что, я не права? — Она истерически зарыдала. — Ты не уходишь к другой? Чем она лучше меня, Роберт? Обычная плебейка.
— Папа, а я? — Лолита спрыгнула со стола и вплотную подошла к отцу, запрокинув голову и с испугом глядя на него. — А как же я?
— У него будет там другая дочь, Лолочка. — Мама уже справилась с собой. — Пусть уходит, проживем и без него. Знаешь, к кому он идет?
— Я
Лолита забралась к нему на колени и, обняв за шею, старалась заглянуть ему в глаза, но он сначала отворачивался, а потом вообще их закрыл.
— Зато знаешь, что сделаю я, если ты не замолчишь и не уйдешь сейчас же, и не перестанешь морочить ребенку голову?
— Это правда, что ты меня любишь? — доверчиво спросила Лолита. — Тогда возьми меня с собой.
— Нет. — Он вдруг разжал руки дочери, причинив ей помимо душевной физическую боль, резко поставил ее на пол и, не оглядываясь, пошел к двери, легко подхватив чемоданы.
— Роберт, подумай! Я могла бы все забыть, и все будет по-прежнему, — вслед ему крикнула Роксана.
— У меня было время подумать. — Он захлопнул за собой дверь.
— Нам будет хорошо вдвоем, доченька, — Роксана обняла девочку.
Лолита не плакала. Она только смотрела на дверь, за которой скрылся отец, словно ожидала, что он вот-вот зайдет обратно.
Весь день Таня с замиранием сердца ждала конца работы. И сразу же после смены поспешила домой, отмахиваясь от вопросов подруг. Она боялась спугнуть свое счастье, если расскажет о нем раньше времени. Но больше всего боялась, что он передумает. Вдруг он просто поссорился с женой, а теперь помирился? Около дома она вздохнула свободней — у подъезда стоял, совершенно не вписываясь в унылый экстерьер обшарпанной хрущевской пятиэтажки, синий «шевроле». Но ведь это еще ничего не значит. Он мог заехать извиниться — он был очень вежливый и воспитанный, как раз ее идеал.
— Я пришел, как мы и договорились, — весело сказал он.
У него был вид человека, решившегося на трудный для него поступок, суливший ему счастье. Его глаза так и сияли, освещая лицо. Власта, наоборот, была мрачна и сердита, хотя обычно встречала Таню с работы весело. Таню радовало, что этот мужчина, ушедший ради нее от своего ребенка, старается наладить отношения с ее племянницей. Она боялась, что он разозлится, когда Власта ворвалась к ним среди ночи, но он был на удивление мягким и тактичным с этой глупышкой. И сейчас он привез ей два новых красивых платья, модный плащ, импортные дорогие сапожки, а она только бросает на него злые взгляды и, когда он к ней обращается, отвечает односложно или вообще не отвечает. Вместо того чтобы мирно, по-семейному поужинать всем вместе и отметить счастливое в жизни тети событие, она, шарахнув дверью, ушла к себе, отказавшись ужинать вообще и заявив, что ее тошнит.
— Я поговорю с этой мерзавкой, — возмутилась Таня и направилась в комнату девочки. — Надо же, какая вредная!
— Оставь ее, — властно остановил будущий муж. — Привыкнет, и все образуется.
Но Таня еще сильнее рассердилась на племянницу. С ней по-хорошему, а она… Тане было даже обидно, что он столько подарков привез этой несговорчивой девчонке и забыл о ней, хотя она понимала, что о ней он вовсе не забывал, просто его беспокоит мир в доме и он приручает девочку.
— Ведь тринадцать лет, уже взрослая деваха, — искренне возмущалась Таня на следующий день, когда рассказывала обо всем подружкам на кухне ресторана. — А понять не хочет, что у меня с ним будет все совсем не так, как у ее матери с моим братом. Он же, слава Богу, не чета моему Сашке-алкашу, царство ему небесное.