Вышиванка для Маугли
Шрифт:
У всех людей есть свои ритуалы и свои суеверия – даже у самых-самых ни во что не верующих. Вратарь перед штрафным, чтоб не пропустить гол, должен три раза ударить носком ноги по штанге. Космонавт перед полетом обязан пописать на колесо своего автобуса, везущего на космодром. И еще посмотреть фильм «Белое солнце пустыни». Режиссер разбивает тарелку, кораблестроитель - шампанское. Забобонов – тьма. Вот так и хирург Дымов – в первый день после дня рождения шел в кинотеатр на первый сеанс и смотрел фильм. И чем лучше было послевкусие, тем успешнее проходил год.
Он сам немного
Один лишь раз, когда ему стукнул сороковник, в кинотеатре отменили сеанс по причине отсутствия зрителей. Он тогда заплатил еще за десять билетов, но всё равно – пленка у киномеханика постоянно рвалась. И в итоге тот год был печальным. Вот и не верь после этого в приметы!
Дымов взял билет и, уютно расположившись в кресле, сел смотреть фильм. Людей было немного. Но его ждал неприятный сюрприз: с первых же слов стало ясно - фильм на мове. Спросил соседей – парочку с попкорном: «А не подскажете, а чего на мове?» «Дядя, ты что с Марса? На мове уже с полгода. Дубляж на русском запретили!» «Как запретили? Почему?» «Так в Украине ж живем!»
Дымов остался в недоумении. Смотреть было не то чтобы тяжело, а некомфортно. И главное досадно. Почему запретили на языке? Настроение испортилось. Пришлось уйти, не досмотрев и до середины. «Как же так, думал он по дороге домой, я всю жизнь прожил в этом городе. Я здесь вырос и приобрел профессию. Я стал тут уважаемым человеком. Кто и на каком основании решил, что я теперь должен смотреть фильмы на чужом языке? Я ведь не приехал в этот край, я ведь не лез в чужой монастырь со своим уставом. Почему и кому это было нужно?»
Ночь спал плохо. Снились дурацкие сны. Утром Дымов встал разбитый и усталый.
Поезд подъезжал к Донецку. Слымачук вышел из купе в коридор – прямо перед ним открылась панорама шахтерского края, украшенная конусами терриконов. Более двух минут смотреть было невозможно - бедная растительностью, блеклая и скучная картинка…
Слымачук зевнул и мимо воли стал слушать какого-то здоровяка, стоявшего у соседнего окна и трепавшегося по мобилке. Это был россиянин.
– Дурдом здесь какой-то! – рассказывал здоровяк кому-то. – Я много путешествовал по миру, но такого мракобесия, как в Украине, давно не встречал. Да, именно так. Представляешь, в Киеве предложил местным своим друзьям в ближайшее кино сходить, боевик заморский посмотреть, а мне говорят, пошли, но только – там всё на мове.
Слымачук стал слушать внимательнее, ведь киномовное дело было результатом отчасти и его усилий.
– Ну, думаю, гонево, прикалываются дружбаны над старым армейским товарищем! Чтоб в стране, где половина народу говорит по-русски, нельзя было на русском кинофильм посмотреть. Нафиг мне ваша мова, говорю, пошли туда, где на нашем, на человеческом языке показывают. Смеются – а у нас на человеческом уже не бывает.
Слымачук почувствовал, как у него внутри всё закипает.
– Ну, мне лично пофиг, говорю, я завтра – в Россию, а вот вам как здесь жить? А что мы сделаем, отвечают, у нас законы такие… Ребята, говорю, да вы же тут раком стоите! Вам скоро на родном языке сны запретят, а вы будете слюни пускать? Вам не стыдно? Да ничего, говорят, привыкаем потихоньку. Эх вы, хохлачи-хохмачи, где ж ваше достоинство? Ну, короче, чуть не поругались. Обиделись на меня - а кому понравится правду-матку слушать о собственном унижении? Ну ладно, у меня тут зарядка кончается, давай, до встречи – скоро буду в Ростове.
Здоровяк сунул мобилу в карман и хотел было идти в свое купе, но Слымачук его задержал.
– Шановный, скажите, чем вам не нравится вильна Украина?
– Тем, что не вильна она, - ответил ему русский, просто, как будто знакомому.
– Друзей моих вот жалко, живущих тут. Чмырят их, а они уже даже этого не понимают. Смирились. Проблемы у вас с правами людей. Отзовется это еще вам оглушительным эхом.
– Смешно слышать о правах от россиянина. Разве у вас самих нет проблем с правами?
– Тоже проблем хватает, но права-то бывают разные. Есть права голосуемые - на собственность, там, на пенсию, информацию, демонстрацию, а есть неголосуемые - личностные, типа национальности, языка, веры. Так вот у нас в России, не то что само государство не запрещает, а даже если б какой отдельно взятый дебил-чиновник вдруг запретил показ фильма - по причине, что язык нерусский, то такой бы чиновник через неделю вылетел бы с работы.
– Ну так катите в Россию.
– А я что делаю?
Здоровяк усмехнулся, пожал плечами и пошел к себе.
– У нас в Украине нет и не будет неголосуемых прав! – сказал ему в спину Слымачук.
– Правда? – здоровяк на секунду остановился возле двери. – И какой же процент проголосовал, чтоб такие, как ты, продолжали рождаться??
Дымов делал утреннюю зарядку, не получая удовольствия от физических упражнений - мысли о вчерашнем киносеансе не давали покоя. Ему просто не верилось, что такое вообще возможно. И правда, ну как нормальным людям может придти в голову запретить фильмы на каком-либо языке? Можно ограничить сцены насилия, можно регламентировать порнографию, можно запретить кинопризывы к дискриминации. Но чтоб не допустить к прокату по причине языка, на котором говорят герои? Да что ж с Украиной случилось?
– Ладно, - сказал он себе, стараясь встряхнуться и прийти в привычное бодрое состояние.
– Ну их, эти забобоны! Приму ледяной душ – это точно поможет.
Постояв под холодной водой и растеревшись потом до красна полотенцем, Дымов, и правда, почувствовал себя лучше, но не надолго. Ощущение того, что ему вчера просто плюнули в душу, снова вернулось в полном объеме. Он ощутил вдруг себя не полноценным гражданином, а каким-то полуфабрикатом, из которого хотят сделать то, что кому-то вдруг причудилось.