Выскочка, научи меня плохому
Шрифт:
Снежинки хлопали по лицу и тут же таяли. Слякоть и прелести наступающей зимы никогда не вызывали во мне радости, а сегодня по венам бежала не просто радость, а настоящий чистый кайф, которого я не испытывал очень давно. Наверное, с того самого момента, как не стало Алиски…
Не хотел концентрироваться на мыслях о прошлом, задвигая подобные размышления в далекий ящик. Все, что было важным в этот момент, наслаждение каждой секундой, проведенной в обществе Лилии. Цветочек, который принадлежал только мне и никому больше. От осознания этого факта готов был горы свернуть и почти
Олег не отказал, но и не обещал достать информацию о семье Лили. Просто сказал, что сделает, что в его силах, и пару дней назад он передал мне папки с делами десятилетней давности. По его словам, достать их было чертовски сложно, потому что причастны оказались влиятельные люди. Любопытство, конечно, тянуло влезть в бумажки и узнать, что же произошло с родителями Выскочки, но я решил, что будет лучше, если она сама скажет мне. Если захочет, конечно…
Выхожу из парка, стряхивая влагу с волос. Нужно было сразу накидывать капюшон, а так и другом менингита стать можно. Быстро добегаю до кафе и беру два закрытых стаканчика латте с трубочками. Теперь если и остынет, то не скоро.
Почему-то сердце начинает бешенно стучать по дороге к палатке. В парке ни души, и это не удивительно. В такую погоду никого из дома не вытащишь. Идеальный вариант для того, чтобы отметить месяц отношений. Черт! Поверить не мог, что встречаюсь с девушкой целый месяц. Не то, чтобы я не хотел и не думал об этом. Просто после всего, что произошло в наших жизнях сложно было представить настоящее счастье.
А оно все-таки нагрянуло, как и обещала мне Лика!
С Лилей они подружились, что меня очень радовало. Мы даже несколько раз присутствовали на семейных посиделках у Цветковой. Алимеева была в восторге от Олежки. Еще бы! Этот маленький мачо попытался даже ей глазки строить!
Быстро шел по тропинке и гадал, какая реакция будет у Лили? Обрадуется?
Я на это очень надеялся. Было бы логично получить горячий поцелуй в благодарность за труды. Полумрак и яркое свечение около палатки словно маяк вели меня к моей сладкой девочке, которая сидела на лавочке, опустив голову. Папки были раскрыты и лежали перед ней на столе.
Даже замедлил шаг, пытаясь понять, что означает ее взгляд.
Ничего хорошего, судя по слезам, которыми наполнились ее глаза.
— Посмотрела? — Спросил, протягивая ей стаканчик с латте.
— Да. — Сухой скрипучий ответ, от которого я нахмурился.
Не к добру холодный тон, возвращающий к чертовой реальности. Проглатываю противную слюну и хмурюсь, пока Лилин подбородок подрагивает.
— Ты знал?
Она смотрит на меня так, будто я в преисподнюю за кофе ходил. Неужели так повлияли новости?
— Что знал?
Тупее вопроса и придумать нельзя было. Сжимаю стаканчик пальцами, а Алимеева истерично посмеивается, тыча в папки указательным пальцем правой руки.
— Это, Макс?! Ты знал об этом?! Зачем ты так со мной, а?! — В ее голосе проскальзывают высокие нотки.
— Да, я не смотрел в них. Попросил Олега достать информацию… — С недоумением смотрю на нее, не понимая причины поднимающейся истерики. — Ты же
— Да! Я хотела! — Лиля подскакивает и смотрит на меня со злобой, при этом с глаз катятся крупные слезы.
Протягиваю руки, чтобы обнять, потому что рыдания, которые ее вот-вот накроют душу мне рвут на мелкие части.
— Но сама хотела и потом, понимаешь?! Позже… — Она уворачивается от меня, выставляя руку. — Не прикасайся ко мне. Не надо.
— Да, что происходит?! — Спрашиваю спокойно, хотя нервишки начинают пошаливать.
— Что происходит? — Повторяет она, помещая ладонь на лоб, и часто дышит, пока слезы одна за другой катятся по бледным щекам. — Происходит то, что по вине твоего отца моих родителей больше нет.
— Не понял… — Эти слова сродни кипятку, который выливают тебе на промежность шутки ради, вот только улыбки на лице Алимеевой не возникает, а значит…
— Так посмотри! Вот! — Тычет в папку, куда я перевожу взгляд.
Пробегаю по строчкам глазами и поверить не могу. Александр Алексеевич Аристов был подозреваемым в заказе на убийство Станислава Яковенко. Вот же дерьмо…
— И что теперь? — Спрашиваю, снова поднимая глаза на Лилию, которая вся дрожит от эмоций.
— Все посмотрел? А видел, кто его отмазал?! — Ее голос эхом проносится в голове, и ответить не успеваю. — Алимеев Владимир Эдуардович. Эти двое повязаны. Они бесчувственные сволочи, которые решили, что могут все!
— Лиль…
Начинаю, подходя к ней, но Выскочка отскакивает от меня, как от прокаженного.
— Нет, Макс, не подходи. — Цедит сквозь зубы. — Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался. Не хочу.
— Моя вина в чем? — Пытаюсь до нее достучаться, но Алимеева лишь головой крутит, погружаясь в истерику окончательно. — Я просто хотел сделать лучше, чтобы ты правду узнала…
— Да?! А как мне жить теперь с этой правдой?! — Выскочка уже не контролирует свои эмоции и плачет, содрогаясь всем телом. — Смотреть на тебя и знать, что ты его сын?! Сын человека, по вине которого моя жизнь полетела в бездну! Или может, поблагодарить Алимеева, который удочерил дочь своего врага?! Что мне теперь делать с этим?! — Снова иду к ней, но Лиля шарахается в сторону, выставляя руки. — Нет. Не надо. Я одна хочу побыть. — Машет головой и часто дышит, пока я крепко сжимаю стаканчик в руке. — Одна. И не надо ходить за мной. Просто оставь меня.
Алимеева уходит, а я стою на месте. В глазах начинает рябить от мигающих огней. Они сейчас ужасно раздражают. Хочу успокоиться, но не могу. Громко матерюсь и кидаю чертов стаканчик в сторону. Он ударяется о палатку. Крышка открывается, и латте проливается на асфальт. Черт!
Запускаю пальцы в волосы, смотря в темноту, куда ушла Лилия. А мне что прикажешь делать с этой информацией, Выскочка?! Мне-то как с этим жить?!
Один удар, второй, третий…
Двигаю руками по схеме, стараясь себя не нагружать, но от этого не легче. Вспоминаю наш разговор с Лилей, и внутренности будто ошпаривают. Хреново до жути. Ощущение, что тебя выпотрошили, потом обожгли органы и запихали их обратно.