Высота одиночества

Борискова Ольга

Минуты через три, сверкая улыбкой, вернулся Игорь.

— Люкс подойдет? — помахал он карточкой, и Рината довольно улыбнулась

— Вполне. — Она встала и, приблизившись к нему, поцеловала в губы, одновременно с этим выхватывая ключ-карту. — Чемодан несешь ты!

Едва Игорь потянулся, чтобы обнять ее и прижать к себе, Рината ловко увернулась от его рук и в припрыжку побежала в сторону лифтов.

Их люкс находился на том же этаже, что и номера, выкупленные Федерацией, только в самом конце коридора. Пока лифт поднимал их вверх, Игорь беззастенчиво поглаживал Рину по соблазнительным выпуклостям ягодиц и с трудом сдерживал самодовольную ухмылку. Стоило створкам разъехаться в стороны, навстречу им из триста двадцатого номера вышел Макс. Он

попытался сделать вид, что не заметил парочку, но в коридоре шириной не более трех метров это было весьма проблематично. Затормозив, он пропустил их вперед и с мрачным видом нахмурился. Игорь, держа в каждой руке по чемодану, покорно шел за Риной, плавно покачивающей бедрами в такт легким уверенным шагам. Обернувшись на Макса, она улыбнулась и, подмигнув, произнесла:

— Вы с твоей крошкой будете совершенно одни. Не упусти свой шанс, Самойлов. — Послала ему воздушный поцелуй и снова пошла вперед.

Бедра ее, казалось, стали раскачиваться еще соблазнительнее, а высокий хвост, словно подразнивая, едва заметно колыхался из стороны в сторону. Остановившись возле одной из дверей, она вставила в замок ключ-карту и тихо засмеялась, в шутку отпихивая Игоря с порога. До Макса донеслись отзвуки ее звонкого голоса. Через несколько секунд дверь за ними закрылась, и коридор погрузился в тишину, нарушаемую лишь далеким бормотанием телевизора.

Немного подумав, Макс решил воспользоваться советом и, нацепив на лицо обольстительную улыбку, граничащую с усмешкой, дошел до комнаты, в которую поселили Алису. Если обстоятельства складываются подобным образом, почему бы, в самом деле, ими не воспользоваться? Лениво постучав, он привалился плечом к стене и, когда Алиса, уже успевшая переодеться в растянутую домашнюю кофту, появилась на пороге, сказал:

— Наши соседи решили снять отдельный номер.

— И? — приподняв брови, поинтересовалась она.

— А это значит… — Макс прошелся пальцами по ее длинным, вьющимся крупными кольцами волосам, остановился на груди и нежно погладил. — Мы предоставлены сами себе, и нам никто не помешает.

Но Алиса вовсе не разделяла его игривого настроя. Смерив Макса осуждающим взглядом, она скинула его ладонь и резко сказала:

— У нас на носу важнейший старт. Нам нужно быть готовыми на двести процентов. Если ты еще не понял, то Ипатова с Крыловым нам место в олимпийской сборной без боя не отдадут, поэтому, будь добр, вали к себе!

— Все я понимаю, — мигом посерьезнел Макс. От расслабленности не осталось и следа, самодовольство, сквозившее в его взгляде секунду назад, сменилась решимостью и непоколебимой уверенностью в собственных силах. — Мы их обойдем.

— Для этого нужно работать, Макс, — сказала Алиса и опустила взгляд, многозначительно посмотрев на его ширинку. — Только не тем местом, которым ты обычно думаешь. — Затем вновь подняла глаза к его лицу. — Сосредоточься на соревнованиях, на кону Олимпиада, и я намереваюсь туда попасть.

— А я просто так тут прохлаждаюсь! — рыкнул Самойлов, начиная злиться. — Ты, Решетникова, и так не подарок, а после перелетов в настоящую стерву превращаешься, — процедил он и, не прощаясь, развернулся и направился к себе. Испортить настроение? Любим, умеем, практикуем.

***

Решение провести предолимпийский чемпионат России в Сочи, на том самом стадионе, где совсем скоро предстояло развернуться настоящей битве за медали Олимпиады, было логичным. Однако место проведения существенно повлияло на количество проданных на соревнования билетов. Ожидалось, что двенадцатитысячный стадион будет заполнен меньше чем наполовину. Вот только для истинных ценителей этого вида спорта, съехавшихся с разных уголков страны, место проведения было не только не помехой, но и дополнительным стимулом, возможностью увидеть застывший в ожидания начала грандиозного события Олимпийский парк, главный стадион Фишт, площадь, где предстояло расположиться «Медалс плаза» — сосредоточенью эмоций, точке для награждения победителей и призеров. Все это дополняло чемпионат

России по фигурному катанию, придавало ему лоска, свежести и новизны. Казалось, в самом воздухе витает предвкушение чего-то огромного, неспособного уместиться в тысячу фраз и в то же время заключающегося в одном слове — «Олимпиада».

Борьба за места в сборной ожидалась нешуточная, а в соревнованиях спортивных пар — и подавно. На три места претендовали по меньшей мере шесть пар, среди которых выделялась лишь одна — действующие чемпионы Мира — Анна Титова и Матвей Князев. Именно они были лицом чемпионата — афиши с их изображением украшали город, и именно на них, как на сильнейшую пару России, делалась ставка. Но не менее интересовало зрителей противостояние Алисы Решетниковой и Ивана Устинова, некогда выступавших вместе, а ныне ставших непримиримыми соперниками. Вишенкой же на торте стали «темные лошадки» соревнований: вторая пара Аллы Богославской. Болельщики сгорали от любопытства, желая собственными глазами увидеть, что смогут показать некогда отличные фигуристы-одиночники, сумеют ли они воплотить в жизнь свою мечту.

Рината ненавидела шумиху вокруг себя, поэтому всячески избегала скопления журналистов. Она понимала, что фигурист — это личность публичная, что чем успешнее ты выступаешь, тем больше от тебя хотят: интервью, съемки телепередач, снова интервью, бесконечные интервью… Но она уже проходила через такую популярность четыре года назад. Тогда за ней по пятам бегала толпа представителей СМИ и просто писак, едва способных отличить прыжок от вращения, федеральный канал снимал каждый её шаг: вот Рината вышла на тренировку, а вот — прыгнула каскад из двух сложнейших прыжков, а вот чисто приземлила тройной аксель. Такое внимание отвлекало, сбивало, не давало сосредоточиться на действительно важном. Ей заранее нацепили корону, но ноша оказалась неподъемной. И теперь Рина была полна решимости сделать все по-другому. Да и она теперь другая… Поэтому, проходя мимо журналистов, на просьбу ответить на пару вопросов она бросила категоричное «нет», и Игорь, было остановившийся дать интервью, вынужден был последовать её примеру. В отличии от Рины, ему наоборот нравилось происходящее вокруг, нравилась та атмосфера праздника, что царила внутри стадиона «Айсберг», нравилось быть неотъемлемой частью всего этого, и конечно же нравилось внимание, которое ему уделяли журналисты.

— Потом покрасуешься, — поддела его Рината, когда они подошли к женской раздевалке.

— Конечно, — с готовностью кивнул он, открывая перед Риной дверь. — Когда буду стоять на вершине пьедестала. Вместе с тобой. Отличная фотография получится, не находишь?

Рината подняла на него взгляд и расплылась в довольной улыбке:

— Согласна.

— А я не была бы столь уверена. — Остановившаяся за их спинами Титова, сложив руки на груди, всем своим видом показывала, как ей неприятно находиться в одном помещении с бывшей подругой-выскочкой. — Золотая ты наша девочка, — её губы скривились в язвительной усмешке.

Рината, проигнорировав Аню, бросила сумку на свое место и принялась снимать куртку, взглядом показав Игорю, что беспокоиться не стоит. Он поймал ее пальцы и сжал, коротко поцеловал Рину в губы, после чего пошел в раздевалку для мужчин.

Рината натянула тренировочные легинсы, любимую майку, положила рядом олимпийку и уселась на скамью в самом тихом углу. Вокруг было полно народа: все суетились, бегали туда-сюда, что-то искали, а она, вставив в уши наушники, включила плеер. Музыка помогала отрешиться от происходящего рядом, расслабиться и выкинуть из головы все мысли, почувствовать собственное тело. Они с Игорем выступали во второй разминке, основные же их соперники, включая и бывшую подружку, в самой последней, четвертой. И хотя Рината привыкла выходить на лед в группе сильнейших, сейчас такой расклад был, возможно, к лучшему. К тому же, в короткой программе номер разминки являлся лишь следствием жеребьевки, а не результатом распределения по рейтингу, так что предвзятости, как к заведомо слабым, ждать не стоило.