Высота взаимопонимания, или Любят круглые сутки
Шрифт:
– Я не понимаю, – сказал он после раздумья, – я-то здесь причем, ты же ведь…
– Ха-ха! – Марина приподнялась, оперлась локтем о подушку и зашептала в темноте. – Ты его боишься? Со мной, значит, не хочешь?! Трус ты, Юрик! Маленький такой ленивый зайчик! Иди ты сюда, полежи чуток рядом. Чего, тебя убудет, что ли?
Юрик медленно подошел к кровати и присел на краешек.
– Мама может проснуться, – сказал он.
– А мы тихо, – Марина взяла его за плечо и потянула к себе, – ну, иди же скорей, дубинушка, скорей, скорей.
Она прижалась губами к его щеке, потом перебралась по коже к уголку рта.
– Разве тебе не хочется, – от тепла ее тела
Жадные губы Марины сами впились в Юрика и всасывали его молодость и свежесть.
– Господи, как хорошо, – лепетала Марина, – как сладко.
Юрик держался из последних сил: воспоминания о своем опыте в таких делах пока еще не стерлись в памяти, да к тому же он случайные связи не признавал, а постоянной теперь уже не было.
– Отстань, а! – сказал он, после того как Марина добралась до его живота.
– Тьфу, дурак! – взвизгнула она и отскочила. – Тебе же хотела доброе дело сделать! А-а, и сиди тут, пень!
Она вылезла из кровати и гордо пошла к двери.
– Ты что! – Юрик резко замигал глазами и бросился к ней. – Там мать спит, увидит же!
– А ты что, стесняешься меня? – спросила Марина. – Что тут такого? У тебя что, девушки быть не может?
– Но ведь все знают, что ты… – начал оправдываться Юрик.
– Кому какое дело? – перебила его Марина и взялась за ручку двери, но тут же остановилась. – Поцелуешь меня – не буду мать будить.
Юрик замялся.
Конечно, Марина ему нравилась, было в ней что-то такое ясное и простое, что-то берущее за сердце, а вернее, за тело. Она так легко и плавно шла всегда по поселку – будто ветерок летел. С ней вообще было легко, как с ветерком. Хотя сама рыжая, лицо некрасивое, но вот что интересно – не в лице дело было, а в какой-то интуитивной чувственности. К ней всех парней тянуло, словно магнитом, а вот сама она не тянулась ни к кому.
– Ладно, поцелую, – согласился Юрик, – только я все равно не понимаю ничего.
Марина повалила его на кровать…
Через семь минут они лежали распаренные, покрытые липким потом, на простыне и подушке на полу, потому что кровать слишком скрипела, но на полу было жестко, и ничего не получалось.
– Сейчас остынем и еще разок попробуем, – тихо проговорила Марина, – жарко-то как.
– А что случилось-то, что тебя ко мне принесло? – потирая натертую коленку, спросил Юрик.
– А, мало ли! – шепнула Марина. – Какая теперь разница? Ему все равно.
Она положила ладонь на глаза и отвернулась.
– Ох, – тихо простонала Марина, – какая все-таки это чушь…
Юрик, чуть отстранившись, молча разглядывал очертания ее тела. Он чувствовал почему-то жалость к этому телу, какую-то трепетную жалость к желаниям и страстям этого веснушчатого, мягкого и уже неровного немолодого тела.
– Как я могла? – шептала Марина. – Какая пустота, черт!
Она легла на живот, провела рукой по полу перед собой и стукнула кулаком.
– Ты еще тут надоедаешь! – истерическим шепотом воскликнула она. – Со своим дурацкими вопросами! К тебе баба пришла!
Она замолчала и уткнулась носом в подушку.
Юрик погладил ее по спине и ягодицам. Марина не отвечала. Тогда он провел пальцами по ее шее и потянул к себе. Дотронувшись губами до лица Марины, Юрик почувствовал там что-то мокрое, вытер ей слезы и поцеловал. Марина от этого дернулась, потянулась ближе к нему и, тяжело дыша, тоже стала целовать, целовать…
В соседней комнате заскрипела
– Юрик, что там у тебя? – позвала мать.
Они замолчали и замерли.
– Спишь, что ли? – еще раз крикнула мать. – Снится, наверное, гадость какая… мне тоже черти спать не дают. Вот жара-то, хоть и не ложись вовсе.
Ворчание продолжалось еще минут пять. Марина и Юрик, обнявшись, тихо посмеивались.
Вскоре мать замолчала.
– Ладно, – зашептала Марина, – сейчас еще полежу и домой пойду. Все равно не получается. Будто Бог следит и не дает.
– Приходи днем, – попросил Юрик, – мать уедет.
– Днем не могу, сам понимаешь, – Марина прижалась к его груди, – вот если ночью опять…
Волосы ее приятно щекотали Юрика, поднимая ему настроение, а сердце бухало, как колокол. Томительная тоска оттого, что это сейчас прекратится, захватила его целиком, поглотила тело и вытравливала страх из души. Ему было теперь все равно, что скажут потом, ему теперь хотелось кричать об этом, ему теперь хотелось фотографировать Марину.
– Давай я тебя сниму как-нибудь, – сказал он, – сделаю новую серию. Надоели мне эти кукольные красотки. Все одинаковые. А ты… Ты мне, пожалуй, подойдешь. Может, это будет лучшей моей работой. А?
Марина уже спала, как девочка с любимым мишкой или зайчиком.
– Вот тебе раз! – только и сказал Юрик.
Но будить ее не стал.
Марина, лежавшая рядом с ним, нежно вздрагивающая во сне, подкосила Юрино сознание, подкосила так, что он не мог теперь отпустить ее…
Юра проснулся утром на полу один.
Окно было открыто. Солнце размягченно светило в глаза и звало на речку.
Радостно подскочив от ночных воспоминаний, Юрик уже ждал следующей ночи, ждал – с того самого момента, как проснулся, – легкого поскребывания в окно. Теперь смысл жизни, появившийся оттуда, как и бывает, откуда не ждешь, вдруг замаячил рыжим сиянием копны Марининых волос, ее зовущим телом и необычностью приключения с замужней женщиной. Она оказалась интересней и добрей бесконечных его фотомоделей, романы с которыми заплели чувства Юрика в железный клубок.
– Спасибо тебе, Мариночка! – сказал он шепотом.
– Спасибо тебе, Мариночка! – услышал Юрик голос матери. – Ты приходи сегодня. Муж-то что, не узнает?
– Да ну, что вы, он и не вспомнит-то ничего из вчерашнего, – ответил голос Марины, – потом, я же ведь не довела дело до измены. Но больше не смогу, наверно – сил нет, не умею…
Юрик приподнялся и, сидя на коленях, выглянул в окно. Марина и мать стояли в тенечке под вишней.
– Ну, пожалуйста, не отказывайся! – упрашивала Марину мать, качая головой. – А то последняя вертихвостка так довела его, что он и покоя не знал, а потом вообще на девок рычать стал. Еле на дачу утащила. Хоть ты его выведи из этого состояния, беднягу. Сама же напросилась помочь!
– Да ему жениться надо! Сын-то у вас красивый, ласковый! – сказала Марина. – Ничего, подыщем! Вот в этом, пожалуй, я могу помочь.
Юра встал в полный рост и громким разбитым голосом сказал:
– Мама, – женщины обернулись, – а никого помоложе ты не могла мне предложить? Что ж ты такую швабру-то подкладываешь?!
Марина мелким быстрым шагом удалялась от дачи.
Мать, всплеснув руками, спряталась за угол.
Юра взял полотенце и пошел купаться, на берегу реки было много всяких девчонок, в самый раз…