Выученные уроки
Шрифт:
Скорпиус выглядит совершенно растерянным, и мне хочется ударить Ала, но я сдерживаюсь и лишь поправляю:
— Правильный подбор слов.
— А в чем разница?
— «Хороший» — слишком общее прилагательное, — о боже, и зачем я только стараюсь.
— А, — Ал пару раз кивает. — Хорошо, что сказала, — он колеблется, а затем. — Ой, прости. Правильно, что сказала.
— Ох, да пошел ты, — мне пришлось в прямом смысле сжать кулаки, чтобы сдержаться и не ударить его по лицу.
Ал лишь усмехается и приподнимает брови в притворном добродушии.
— Не обращай на него внимания, — быстро говорю я. Затем я оборачиваюсь к Алу и суживаю глаза. — Уйди.
— Ладно, ладно, — говорит он, поднимая руки. — Наслаждайтесь уединением, — на лице его — просто чистейшее зло, и мне приходится лишь удивляться, с чего бы он вдруг превратился в меня. Не уверена, что мне это нравится. Он уходит на поезд, а я злобно смотрю ему вслед.
— Он знает, да?
Я оборачиваюсь и вижу, что Скорпиусу стало даже еще неуютнее. Думаю, а не соврать ли ему, но в итоге пожимаю плечами и говорю:
— Я была пьяна.
Скорпиус немного вздыхает, но ничего об этом не говорит. Вместо этого он смотрит на свои туфли и колеблется, что он хочет сказать. Все не так плохо, как я думала, но все равно плохо. Все равно все странно.
— Ну, — медленно говорит он, несколько раз открыв и закрыв рот. — Ну, прости меня.
Я даже не знаю, за что он извиняется, и я смотрю на него и вижу, что он не знает, как это объяснить. Но я все равно спрашиваю:
— За что?
— За ту ночь, — он все еще не поднимает глаз. Та ночь — та ночь две с половиной недели назад, когда мы опозорились наиболее интимным способом, и я имею в виду, в прямом смысле. Полагаю, он об этом.
— Все нормально, — быстро говорю я, стараясь поскорее избавиться от этой странности. Он такой милый, когда стоит тут такой нервный и симпатичный.
Он медленно кивает и, наконец, поднимает взгляд.
— Я знаю, это не то, чего ты ждала, — я ничего не говорю и думаю, он полагает, что прав, потому что он ждет всего пару секунд, прежде чем сглотнуть и продолжить. — Но это то, чего я всегда хотел.
Его голос становится тише, пока он говорит, и я растеряна с секунду. Этого он всегда хотел? Двухсекундного траха на полу в чулане для метел? О. По тому, как он смотрит на меня, я понимаю, что именно он не может сказать.
Он говорит обо мне.
Я чувствую, что мое лицо немного загорелось, по губам пробежала застенчивая улыбка. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но не получаю возможности, потому что меня прерывает громкий громоподобный голос сзади:
— Вы, двое, бегите лучше, чтобы поезд без вас не уехал!
— Привет, Хагрид, — говорю я и надеюсь, что расстройство в моем голосе не очень заметно. Хагрид действительно хороший, не поймите меня неверно, но у него есть привычка быть слишком громким и появляться в самый неподходящий момент.
— Привет-привет, Роузи, — радостно говорит он, и я пытаюсь не передернуться от этого прозвища. — Хороший был год?
Я киваю.
—
— Хорошо-хорошо, — радостно отвечает он. — А теперь торопитесь-ка лучше на поезд, а не то останетесь здесь на все лето!
Одной этой мысли достаточно, чтобы я заторопилась. Я улыбаюсь и снова киваю:
— Точно. Ну, пока, Хагрид!
— Пока, Роузи. Передавай от меня родителям привет, хорошо? И скажи своей маме, я за нее голосовал.
Какой шок.
— Скажу. Увидимся, — я пытаюсь идти к поезду, но он стоит прямо на дороге, несмотря на то, что уже просвистел предупреждающий свисток, и на платформе осталось совсем немного людей.
— Я всегда знал, что твоя мама будет совершать большие дела, — сентиментально сказал Хагрид. — Всегда была самой умной ведьмой поколения, даже когда была моложе тебя.
Да, да, мы знаем, мама — гений. Не надо это без конца ворошить.
— Ну, я скажу ей. Пока, Хагрид, — сказала я на этот раз многозначительно.
— Пока, Роузи. Не попадай в неприятности, слышишь? — потом он оборачивается к Скорпиусу и со странно серьезным лицом говорит ему. — И ты ее ни во что не впутывай. Понял меня?
— Эм, — Скорпиус нервно оглядывается, а затем отвечает больше вопросом, чем утверждением. — Да?
— Хорошо. Теперь идите на поезд, увидимся в следующем году.
Меня не надо просить дважды. Я быстро протискиваюсь сквозь опасно закрывающиеся двери, и Скорпиус успевает за мной как раз вовремя. Мы едва встали, прежде чем поезд тронулся и едва не сбил нас с ног.
— Роузи? — спрашивает Скорпиус секунду спустя, когда поезд начал отходить от платформы.
Я просто бросаю на него взгляд.
— Даже не думай об этом, — серьезно предупреждаю я.
— Но Хагриду можно…
— Он старый. Меня можно называть Роузи только тем, кто действительно стар, или тем, кто младше пяти.
— А твои родители?
— Нет. Я разрешаю своим бабушке с дедушкой. Иногда, — я задерживаю на нем очень серьезный взгляд.
Он усмехается, но оставляет это и не пытается быть «милым», называя меня этим жутким именем. Вместо этого он смотрит в проход, на толпу людей, которые все еще пытаются найти себе купе. Он читает мои мысли и открывает дверь в самое первое. Первые купе с обеих сторон вагона почти всегда пусты. Потому что обычно там сидят префекты, а люди стараются любой ценой избегать префектов. Чем дальше в поезд, тем меньше шансов найти себе место.
Ну и первое купе нас обоих устраивает. Я не думаю, что мы произведем много шума, так что есть шансы, что мы будем здесь одни. Что меня полностью устраивает.
Все еще немного странно, но это просто здорово, как быстро мы с этим справляемся — как будто нам и не было неловко в начале. Скорпиус выглядит просто милым, когда бросает свою сумку на одно из сидений и падает рядом с ней.
— Я надеюсь, наши сундуки успели загрузить, — рассеянно говорит он, глядя в окно, где мимо нас начинают пролетать деревья.