Выжившая

Гонсалес Дж. Ф.

– ФБР все еще проверяет улики, которые они нашли в том домике, - сказал Уильям, - и ты это знаешь. Если они ничего не найдут, отлично, но если найдут, возможно, тебе будет разумно начать думать сейчас об услугах... 

– Адвоката. Верно, Билли. Я так понимаю, ты собираешься порекомендовать мне свои услуги, а?

Он не слушал. Уильям видел, что Фрэнк в ярости. Его лицо было свекольно-красным, в глазах сверкали искры гнева. Он чувствовал напряжение в воздухе, густое, как масло. 

– Мы оба знаем, что в те выходные тебя и близко не было в том домике, - прошипел Уильям, встретившись взглядом с Фрэнком.
– Я видел тебя в те выходные, Фрэнк. Я видел, как на тебя повлияло исчезновение Лизы. Я видел, как ты волновался, и как ты волнуешься сейчас, несмотря на то, что ее нашли. Я

знаю, что ты на это не способен.

– Блядь, почему ты обвиняешь меня в том, что я все это подстроил?
– крикнул Фрэнк.

Уильям вздрогнул, голос Фрэнка зазвенел у него в ушах. Он огляделся и увидел, как медсестра, идущая по коридору, хмуро посмотрела на них. Уильям повернулся к Фрэнку, его сердце бешено заколотилось. 

– Я ни в чем тебя не обвиняю! Я просто говорю, что доказательства, которые указывают на тебя, это...

– Ошеломляюще. Вот мы и снова!
– Фрэнк вскинул руки вверх, и в его поведении сейчас было что-то такое, что Уильям позже сочтет странным. Ибо, несмотря на явный гнев Фрэнка, Уильям уловил в нем намек на неподдельный страх. Это был страх, который говорил: меня поймали. Уильям видел такое поведение тысячи раз за свою карьеру. Он защищал тысячи людей по различным уголовным делам, и большинство из них были виновны - он знал, что так бывает. Однако он никогда не принуждал своих клиентов признавать свою вину или невиновность; его работа состояла в том, чтобы защищать своих клиентов, обеспечивать им справедливое судебное разбирательство, как это предусмотрено Конституцией США. И хотя Уильям никогда прямо не спрашивал своих клиентов, совершили ли они рассматриваемое преступление или нет, они все равно всегда добровольно заявляли: я этого не делал! Это был не я! И они всегда делали это с одним и тем же взглядом и красноречивыми знаками языка тела, которые указывали Уильяму, что они лгут. Речь Фрэнка Миллера и его реакция на его слова сказали ему все, что ему нужно было знать. И вместе с этим прозрением пришел внезапный приступ отвращения.

Уильям уставился на Фрэнка, разинув рот от ужаса, с которым он пытался справиться. 

– О, Боже, - сказал он.

– Что?
– рявкнул Фрэнк.

Как только возникло это чувство, Уильям стряхнул его, надеясь, что Фрэнк его не уловил. Он не хотел, чтобы Фрэнк знал, что на него снизошло внезапное откровение.

Что он смотрел в глаза человеку, который не только боялся, но и лгал.

Он лгал, чтобы спасти свою шкуру.

Уильям выпрямился, придав своему голосу и жестам спокойную целеустремленность. 

– Прости, если я обидел тебя, - сказал он, разрабатывая новый план.
– Я просто подумал, что дам тебе знать и буду честен в этом. Я не хочу, чтобы полиция подозревала тебя, Фрэнк. Но если ты не знаешь, с чем тебе придется столкнуться, как ты собираешься защищаться, если они придут за тобой?

Этот вопрос сломал броню, которую Фрэнк воздвиг вокруг себя. На мгновение тефлон, который защищал Фрэнка Миллера, ненадолго соскользнул, и Уильям увидел перед собой испуганного, растерянного мужчину. Испуганный, сбитый с толку человек, который боялся разоблачения монстра, которым он был.

Фрэнк посмотрел на него, в его глазах мелькнул слабый намек на страх, а затем он быстро исчез, и маска удобно скользнула на место. 

– Они не придут за мной, потому что ты больше не будешь их поощрять, не так ли?

– Я никого не поощряю, Фрэнк, я пытаюсь помочь твоему сыну и Лизе!

Фрэнк открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Он кивнул, его плечи слегка поникли, как будто он увидел свою судьбу и принял ее. 

– Ты прав, - сказал он. Впервые за все время он выглядел смущенным.
– Мне жаль, что я устроил сцену. Я знаю, что ты просто пытаешься помочь. Я просто...

Уильям действовал осторожно, тщательно подбирая слова. 

– Это все, что я пытаюсь сделать. Помочь твоей семье. Все, что я сделал, это помог полиции и детективам с определенной информацией, которую мне удалось раскопать. Они уже исследуют подпольный рынок S&M, пытаясь разговорить людей. Я знаю, что они уже поговорили с одним парнем, которого считают подозреваемым.

Фрэнк

вскинул голову. 

– Да? Кто это?

– Парень по имени Рик Шектман.
– Уильям внимательно следил за любыми признаками узнавания на лице Фрэнка; если Фрэнк и знал Шектмана, то не показал этого.
– У него была судимость за торговлю детской порнографией, и ходят слухи, что он снимет все, что угодно, если ему заплатят. Включая снафф-пленки.

– Действительно.

Тон голоса Фрэнка был окрашен интонацией, которая наводила на мысль, что он был знаком с Риком Шектманом.

– Да, - сказал Уильям, стараясь сохранять спокойствие.
– И, конечно, они все еще работают над идентификацией парней, которые похитили Лизу. Я предполагаю, что они скоро их найдут. Как только Лиза выйдет из операционной, она заговорит. Твой сын уже дал хорошее описание женщины, которая убила Джона и Титана, и у нас есть свидетели, которые видели ее с парнем, похожим на Тима Мюррея. Что-то не сходится. Я уверен, что Лиза сможет рассказать нам больше к завтрашнему дню. Мы поймаем этих парней. Поверь мне.

Фрэнк улыбнулся и положил руку на плечо Уильяма, крепко сжав его. 

– Я знаю, что ты это сделаешь, приятель. Вот почему ты один из лучших адвокатов, которых я знаю. Даже если ты защищаешь подонков.
– Он улыбнулся.

Уильям улыбнулся в ответ. Как бы искренне ему ни хотелось верить в улыбку и поведение Фрэнка, шестое чувство подсказывало ему, что под поверхностью что-то скрывается. Что-то, у чего была темная душа и темные желания. 

– Это грязная работа, но кто-то должен ее делать.

Фрэнк рассмеялся.

Они направились по коридору в зал ожидания. Фрэнк обнял Уильяма за плечи. 

– Послушай, извини, что я резко отреагировал. Я не знаю, что на меня нашло. Я думаю... весь этот стресс просто доконал меня.

– Все в порядке, - сказал Уильям.

До зала ожидания оставалось еще сто ярдов. Фрэнк остановился и указал на дверь мужского туалета впереди них, справа. 

– Слушай, почему бы тебе не вернуться в приемную и не узнать, как там дела. Мне нужно пописать и умыться. От всех этих нервов я вспотел.
– Он ухмыльнулся, и Уильям рассмеялся. Пот выступил на лбу Фрэнка и блестел в его волосах. Он не заметил, как сильно вспотел; пот буквально стекал с него, как вода с только что натертой воском машины. На его рубашке под мышками появились темные влажные пятна.

Еще один признак виновности? Уильям кивнул. 

– Да, конечно, Фрэнк. Не торопись. И послушай, мне жаль, если я показался тебе таким... ну, обвиняющим. Я не это имел в виду...
– Они пожали друг другу руки, и взгляд Фрэнка встретился с взглядом Уильяма. Улыбка Фрэнка была задумчивой. 

– Я знаю.
– Затем он повернулся и направился в мужской туалет.

Уильям прошел в приемную, его сердце бешено колотилось. Он почувствовал, как по коже на затылке побежали мурашки. Дрожь холодного страха охватила его тело. Что-то в поведении Фрэнка действительно беспокоило его. В своей жизни он защищал многих плохих людей: членов банды, которым было наплевать, что они непреднамеренно оторвали голову трехлетнему ребенку, когда целились в соперника; растлителей малолетних, которые притворялись раскаявшимися, но потом выходили из тюрьмы и совершали другие отвратительные действия над детьми; насильники, которым доставляло удовольствие запугивать и издеваться над своими жертвами. Это была грязная работа, но кто-то должен был ее делать. Те, кого обвиняли в преступлениях, имели право на защиту в суде - это знал любой, кто проходил курс в юрисдикции США. Уильям защищал свою долю клиентов, которые, как он знал в глубине души, были невиновны в выдвинутых против них обвинениях. Именно это было мотивирующим фактором для участия в защите по уголовным делам - защищать несправедливо обвиняемого. Да, были времена, когда ему приходилось защищать подонков; это была часть работы. Но из всех людей, насчет которых у него было чувство, что они виновны в преступлениях, в которых их обвиняли, никто никогда не пугал его так сильно, как Фрэнк Миллер только что. Смотреть в глаза Фрэнку было все равно что смотреть в лицо самому злу. Он думал, что знал Фрэнка Миллера; оказалось, что он ошибался.