Выжившая

Гонсалес Дж. Ф.

– Я чувствую себя предательницей, - говорила она Брэду в тех редких случаях, когда рассказывала об этом инциденте.
– Я чувствую, что независимо от того, что я делаю, независимо от того, что я пытаюсь сделать ради их памяти, что каким-то образом сделает ее лучше, лучше никогда не будет. Они умерли из-за того, что я сделала. И никакие деньги, пожертвованные благотворительным организациям от их имени или организациям, основанным для бездомных женщин, или что бы то ни было, не вернет их и не исправит ту боль, которую они перенесли. Они умерли из-за эгоистичного поступка. Они умерли, потому что на долю секунды я решила, что я лучше, чем они, что я заслуживаю жить больше, чем они. И как только я навела этих уродов на эту мысль, их уже было не остановить, хотя я и пыталась спасти Мэнди и Алисию. Их все равно убили.

Ее депрессия повлияла на ее работоспособность, но ее не уволили: Джордж

Брукс поручил ей легкие обязанности, и когда она не была на работе или на терапии, она спала. Брэд постоянно беспокоился, что она начнет злоупотреблять таблетками, и он следил за ее лекарствами и боялся оставить ее одну. Постепенно, когда стало очевидно, что она не представляет опасности для себя, он начал позволять себе краткие отлучки из дома, чтобы справиться со своими собственными проблемами и проблемами. Весной 1999 года Лиза начала демонстрировать успехи в своей терапии. Оказалось, что она делает большие успехи; она меньше говорила о своей вине, стала предаваться мыслям о будущем. Было что-то в том, как держалась Лиза, в ее взгляде, в ее поведении, что подсказывало Брэду, что она переживает худшее.

– Возможно, я никогда не прощу себя, но я могу попытаться двигаться дальше, верно?
– сказала она однажды вечером, когда они лежали в постели и обсуждали свои индивидуальные методы лечения.

Ободренный этим, Брэд начал приходить в себя от собственного шока. Они начали заниматься тем, чем обычно занимались вместе: делали покупки на площади Тангл и смотрели кино (в основном легкие комедии), а затем ужинали. Однажды вечером они даже пошли куда-то с друзьями.

А затем, так же внезапно, как и начало все налаживаться, все покатилось вниз. Одним теплым июньским субботним днем, когда Брэд вернулся домой, он вошел в их спальню и обнаружил Лизу в постели, прижавшую к груди две урны с прахом Мэнди и Алисии. Пустая коробка из-под ее снотворного лежала на ночном столике вместе с запиской, которую Брэд прочитал с какой-либо ясностью только три дня спустя.

Что бы я сейчас ни делала, чтобы сделать жизнь лучше, лучше уже никогда не будет. Несмотря на то, что я совершила ужасную ошибку, и мои действия были прискорбны, и я не заслуживаю прощения за них, факт в том, что я боролась за них. Я боролась за нас, когда нас остановили в Вентуре, и я боролась за свою жизнь в той хижине. Я боролась за Алисию и Мэнди даже после того, как мой собственный эгоизм взял верх, и я снова боролась за свою жизнь в Неваде, потому что после того, как меня протащили весь этот путь, я не хотела сдаваться без боя. Я хотела причинить боль тем, кто причинил боль Мэнди и Алисии. И я причинила им боль. Я причинила им сильную боль и рада, что они страдали перед смертью. Но я не могу жить, зная, что той, кто является причиной смерти Алисии и Мэнди, позволено жить своей жизнью, возможно, быть счастливой. У Блай есть дети и она видит, как растут ее дети, в чем было отказано Алисии и Мэнди, и я знаю, что буду несчастной женой, матерью и человеком до конца своей жизни, если буду продолжать в том же духе. Поэтому я с большой грустью ухожу. Знай это, Брэд: я люблю тебя и всегда буду любить. Живи дальше и сделай то, что я не смогу сделать. Проживи жизнь. Наслаждайся жизнью. И что еще более важно, цени красоту в жизни. Сделай это для меня. Не кори себя из-за того, что сделал твой отец. Чудовищем был твой отец, а НЕ ты. Это сделал он, А НЕ ты. Не позволяй ему тащить тебя вниз. Я просто хотела быть достаточно сильной, чтобы противостоять желанию покончить со всем этим, но я не могу. Последние несколько недель я пыталась взглянуть на вещи с другой точки зрения, но не могу перестать думать о них и о том, что я сделала. Для меня нет другого пути. Мой путь привел меня сюда, и я предпочла бы выбрать этот путь, чем путь жизни, который, я знаю, будет сопровождаться болью до конца моей жизни. Может быть, я и заслуживаю этого, но я не заслуживаю возможности подняться над своим горем и страданиями и снова стать счастливой. Я не заслуживаю счастья и всего, что может прийти с таким счастьем, например, нашей любви и брака, нашей новой беременности и рождения детей. Я этого не заслуживаю, и я знаю это и принимаю это.

Пожалуйста, пойми, Брэд. И, пожалуйста, помни, что я всегда буду любить тебя.

С любовью, Лиза.

У него все еще была та предсмертная записка, и он перечитал ее снова, сидя возле могилы, бумага, на которой она была написана, помялась от постоянного перечитывания. Брэд снова сложил записку и вытер слезы с лица. 

– Теперь я понимаю, - сказал он, держа записку

в руках.
– Я понимаю.

Он на мгновение замолчал, прикрыв глаза. Пригревало послеполуденное солнце, и бриз, дувший с океана, был насыщен солеными брызгами. Брэд вздохнул, снова чувствуя себя в своей тарелке. Готовым идти дальше. 

– Знаешь, за последний год я ни разу не чувствовал покой, - сказал он.
– Я имею в виду, что я всегда буду скучать по тебе, и Элизабет знает, что ты всегда останешься особенной в моем сердце. На самом деле, это была ее идея, чтобы я пришел сюда и сказал тебе это, так что... что ж, мне лучше начать рассказывать тебе.

Он сделал паузу; он весь день репетировал то, что хотел сказать, и теперь, оказавшись здесь, почувствовал себя неловко. В каком-то смысле он чувствовал то же самое, что и в те месяцы, когда встретил Элизабет на остановке в Нью-Мексико и влюбился в нее. Он почувствовал легкую грань предательства от того, что полюбил кого-то после Лизы. Но он также чувствовал, что Лиза улыбается ему сверху вниз, говорит ему, что все в порядке, Брэд. Она замечательная, и ты ее заслуживаешь. Будь добр к ней. Будьте добры друг к другу. И услышав, как ее голос прошептал эти слова в его голове, Брэд улыбнулся. Два года, которые он провел без работы после смерти Лизы, были темными годами, и много раз он задавался вопросом, почему он вообще старается продолжать жить. Но именно его путешествия, встречи с новыми людьми, поддержание контактов с Билли и мамой, Даниэль Квонг, Джорджем Бруксом и остальными их друзьями поддерживали Брэда. По-своему они помогли Брэду снова обрести красоту и удивление в жизни, и когда он и Элизабет Роблес полюбили друг друга через два месяца после встречи на званом обеде, устроенном старым другом по колледжу, Брэд наконец почувствовал, что может прекратить свои одинокие странствия и попытаться снова начать ценить жизнь.

Это облегчило его переезд из Калифорнии в Нью-Мексико. Округ Ориндж хранил слишком много воспоминаний о Лизе, и поездки, которые он совершал, чтобы навестить мать и Билли, становились менее болезненными с течением месяцев. Когда он и Элизабет поженились в сентябре 2002 года, их свадьба состоялась в предгорьях, окружающих Санта-Фе, город, который он теперь называл своим домом.

– Знаешь, теперь я понимаю, почему ты сделала то, что сделала, - сказал он, перебирая записку.
– Проверяю, я имею в виду. Мне потребовалось последние пять лет, чтобы смириться с этим, и я полагаю, что если бы я оказался в такой же ситуации, я бы сделал то же самое. Я бы тоже проверил.

Потому что жизнь стоит того, чтобы жить. Ты не пожертвовала чужими жизнями ради своей собственной. Ты боролась за жизнь. Для себя, для других. Ты совершила ужасную ошибку, и ты пожалела об этом и...
– Снова навернулись слезы.
– Я все еще хотел бы, чтобы был какой-то способ вернуть это, но ты не можешь. Ты не можешь принять это, и я не могу принять это, и жизнь должна продолжаться, понимаешь? Так что я продолжаю, и это было нелегко. Но, как ты знаешь...
– Он вздохнул.
– Прошедший год или около того был замечательным, учитывая все, что произошло. Я продолжаю жить своей жизнью. У меня новая жизнь, новый дом. Сейчас я работаю в небольшой фирме в Санта-Фе, а Элизабет - журналистка местной газеты. Мы неплохо справляемся, понимаешь?

Он глубоко вздохнул, посмотрел на предсмертную записку Лизы, затем на ее могилу. 

– Элизабет беременна, - сказал он, всхлипывая, когда произносил эти слова. Он рыдал от смеси гордости и сожаления, что не Лиза родит его ребенка.
– Мы уже прошли наш первый триместр, самую трудную часть. Когда мы узнали, я так испугался. Я имею в виду, я не мог поверить, что это может случиться, и это случилось, и я не хотел, чтобы случилось что-то плохое, понимаешь? Поэтому мы молчали об этом, надеялись и молились, чтобы все было хорошо, и мы преодолели первое препятствие. Последние два УЗИ мы слышали приятное сильное сердцебиение.
– Слезы затуманили его зрение.
– У нас все будет хорошо.

Ветер стих. Солнце согревало его лицо. Брэд вытер слезы с щек и сунул предсмертную записку в карман. Последние несколько месяцев он думал о том, чтобы уничтожить записку; это было единственное, что у него осталось, что олицетворяло то ужасное время в его жизни. Он избавился от других личных вещей, которые возвращали воспоминания о тех судьбоносных выходных, и даже сейчас он старался избегать новостей и больше не наслаждался психологическими триллерами, как раньше. Он сохранил записку, потому что чувствовал, что все еще нуждается в связи с той частью своей жизни, несмотря на то, как ужасно это было. Он не мог забыть об этом, несмотря на то, что хотел этого. Он не хотел забывать об этом, потому что никогда не хотел забывать Лизу.