Выживший Матео
Шрифт:
— Он дал ей шанс объясниться?
Он склоняет голову набок, размышляя. — Я имею в виду, он столкнулся с ней лицом к лицу. Впрочем, особо объяснять было нечего; было совершенно ясно, что произошло.
— Она не пыталась это отрицать?
— Конечно, она пыталась, но против нее были улики. Полицейский прогнулся под— Он останавливается, бросив взгляд в мою сторону. — Получив небольшой стимул, — исправляется он. — Донес на нее, надеясь, что Матео пощадит его. Не знаю, почему он думал, что это может случиться. Ты трахаешь женщину Матео Морелли
— Ты думаешь, он любил ее?
— Я знаю, что он это делал, — подтверждает он.
— И он все равно убил ее.
Адриан смотрит на меня мгновение. — Не думай об этом слишком сильно. Ты не Бет. Никогда не давай ему повода наброситься на тебя, и я уверен, с тобой все будет в порядке.
— Я бы никогда не сделала того, что сделала она, — говорю я ему. — Даже если бы я больше не чувствовала к нему того, что чувствую, я бы никогда этого не сделала. Я не могу представить, что когда — нибудь захочу причинить ему боль — и я бы никогда этого не сделала, даже если бы захотела.
— Хорошо, — говорит Адриан, слегка кивая мне в знак одобрения. — Что- нибудь еще?
Я качаю головой, слегка улыбаясь. — Нет. Спасибо, Адриан.
Глава пятнадцатая
В моей жизни было несколько моментов чистой нежности — не много, но все же несколько.
Мой школьный парень взял меня с друзьями на озеро Мичиган одним запоминающимся вечером. Мы выпили пива, и в какой- то момент он позволил мне порулить. Когда остальная часть группы находилась в другой части лодки, он одарил меня по- настоящему любящей улыбкой и просто взял мою руку, чтобы сжать ее, и это был один из тех чистых, простых моментов, которые запоминаются навсегда. Даже после того, как я вышла замуж за Родни, с которым у меня не осталось ни одного из этих воспоминаний, я всегда считала это самым нежным моментом в моей жизни.
До сегодняшнего вечера, когда я возвращаюсь в спальню Матео после ванны и вижу его в постели, все еще в парадных брюках и белой рубашке, с закатанными рукавами, обе наши дочери прижимаются к нему, пока он читает им сказку на ночь.
Я никогда раньше не испытывала того момента, когда влюблялась — ни в того школьного парня, ни в Родни, ни в кого другого. Но я чувствую это прямо сейчас. Меня еще не заметили, и Лили указывает на маленькую девочку на последней фотографии, затем поднимает мизинец и произносит свою речь еще раз.
Он улыбается ей и закатывает глаза, но возвращается к началу книги со словами: — Хорошо, хорошо. Но только еще один. Изабелла дает ей пять, очевидно, никогда раньше об этом не задумываясь.
Я возвращаюсь в ванную и прислоняюсь к стене, мне нужно время, чтобы прийти в себя. Мое сердце все еще колотится, и очень трудно удержаться, чтобы не вернуться туда, не вырвать у них книгу и не прогнать этих милых маленьких манчкинсов спать, чтобы я сама могла прыгнуть к ним в постель.
Очень тяжело.
Ох,
Я слушаю, как он снова заканчивает рассказ, — и восхищаюсь энтузиазмом, с которым он читает его второй раз подряд, потому что во второй раз мне всегда это не так нравится, — затем возвращаюсь туда, как раз вовремя, чтобы Лили снова попросила его прочитать это еще раз.
— Нет, нет, нет, — говорю я, с улыбкой забираясь на кровать. — Тебе пора спать, малышка.
— Я старше ее, — сообщает мне Изабелла.
— И тебе тоже нужно лечь спать, — сообщает ей Матео.
— Но Одри не хочет, — говорит она, поднимая куклу, чтобы показать ему. — Видишь, она говорит нет.
— Хорошо, что я не принимаю приказы от кукол, — заявляет он.
— Я думал, ее зовут… Марселла? Спрашиваю я.
— Это была Моничелла, но я ее сменила, — сообщает она мне. — Мы должны купить им пижамы, когда пойдем в следующий раз.
— Согласна, — говорю я, кивая.
— Мы должны отвезти туда папу.
Я смотрю на него, мои глаза насмешливо расширены. — Я бы заплатила хорошие деньги, чтобы увидеть твоего папочку в магазине кукол American Girl. Я поддерживаю это.
— Меня полностью устраивает моя мужественность, я могу управиться с магазином кукол, — сообщает он мне. — Мы поедем в эти выходные, купим твоим куклам пижамы. Но прямо сейчас…
Я поднимаюсь с кровати, таща за собой хихикающую Лили. — Отправляюсь в постель к вам двоим.
Самое сложное — поднять их с кровати, а потом они шлепают по коридору своими босыми ножками и в одинаковых ночных рубашках Золушки. Как только я укладываю их обоих и целую на ночь, я спешу по коридору обратно в спальню Матео — мою теперь, я полагаю.
Он сидит там среди подушек, скрестив руки за головой, и выглядит таким самодовольным, как будто может читать мои мысли. Это даже не уменьшает того, как сильно я хочу попрыгать на его костях.
Захлопнув дверь пинком, я вскакиваю на кровать и набрасываюсь на него лицом.
Он смеется мне в губы, его руки обнимают меня за талию. — Для чего это?
Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы бросить на него сухой взгляд. — Думаю, ты знаешь.
— Я настолько невежественен, насколько это возможно.
— Буквально нет ничего сексуальнее, чем мужчина, который является хорошим отцом. Смотрю на тебя в этих костюмах каждый день? Супер сексуально. Твои страшные, опасные пристрастия к боссам мафии? Ладно. Но ты прижимаешь к себе наших дочерей и читаешь им сказку на ночь? Срань господня. Засунь свой член в меня прямо сейчас, Морелли.
— Ты мой самый любимый человек на свете, — заявляет он, качая головой, когда тянет меня на кровать и забирается сверху.
— То же самое.
Меня охватывает трепет при виде того, как он парит надо мной, с очаровательной, игривой улыбкой на лице, прежде чем он опускается ниже, его губы перемещаются к своему любимому месту — моей шее. Мне нравится , что он умеет целоваться в шею. Он позволяет своим зубам ненадолго коснуться моей кожи, прежде чем запечатлеть поцелуй прямо в этом месте, как будто компенсирует даже намек на шероховатость.