Вызов Ланселоту: есть ли нынче рыцари без страха и упрека?
Шрифт:
Ольга пожала плечами. Да, с сыном, наверное, наладилось. То есть не наверное, а она точно знает: все теперь будет хорошо с ее ланселотиком. И все же… Пока здесь Чернов, Кириллу не помешают лишние пара-тройка дней, проведенные рядом с матерью. Но самое главное — девчонки. Таня Лапшина… Ведь это ей Ольга обещала, что Скрипач больше ни за что и никогда…
— Я бы осталась. До выздоровления Валентины Федоровны. Только согласится ли директор?
— Это уж моя забота. Я знаю, на какие рычажки нажать, если заартачится. Слава Богу,
Анна Михайловна как в воду смотрела: Елена Игоревна действительно согласилась. Похоже, Анна Михайловна умела быть убедительной или действительно знала такие рычажки в системе, до которых Елене Игоревне дотягиваться еще не приходилось…
А потом заработал мобильный телефон. Звонил Ольгин отец. Он бодро сообщил, что деньги выслал, а с квартирой для Чернова и вовсе удачно вышло. Почти все решилось — и теперь Чернову надо срочно, просто немедленно ехать в Москву.
— Как тебе удалось?
— Факс туда, факс обратно. Даже говорить практически ни с кем не пришлось. Выделена ему комната, не волнуйся, Олюшка. Просто в интернат почему-то не сообщили. Пятнадцать метров, в Бибиреве. Окно, кажется, на юг. Ну, это я так просто… шучу. И, кстати, место в училище твоему Чернову зарезервировано. Хотя… он, конечно, свободный человек. Может и на работу пойти. Записывай, к кому и куда этому твоему Чернову явиться. И будь, дочка!
Просто замечательно! Ольга поспешила к Елене Игоревне, чтобы сообщить добрые известия. Но не успела сделать и двух шагов, как столкнулась с Таней Лапшиной.
Девочка протянула ей мехового зайца с розовыми лапками:
— Возьмите, Ольга Дмитриевна. Это Лева.
Ольга потрепала игрушку за мягонькие ушки.
— А почему Лева? Странное имя для такого зверя.
— Просто. Если зайца назовут Лев, он перестанет бояться.
— Интересно… — Ольга улыбнулась. — И ты хочешь, чтобы теперь он жил у меня?
— Пусть он поедет с вами. Только не надо его в чемодан. И пусть он помашет мне, когда сядете в автобус.
— У меня нет чемодана, Танюш. И не волнуйся, я никуда не еду, — сказала Ольга, поправляя сбившийся хвостик на голове девочки. — Я побуду с вами, пока Валентина Федоровна не вернется. А за Леву спасибо. Думаю, мы с ним подружимся.
Девочка недоуменно посмотрела на Ольгу:
— Но ведь Валентина Федоровна приехала.
— С чего ты взяла?
— Да, она зашла во все комнаты, а потом пошла к Елене Игоревне.
Вот это новость! Значит, она, Ольга, теперь свободна?! И Чернов уезжает!
Почти приплясывая, шла она к директрисе.
Елена Игоревна приняла ее настороженно. Да, Валентина Федоровна вернулась, это так. Но все же на всех детей маловато одного воспитателя! И раз в таком плачевном положении они оказались по ее, Ольгиной, прихоти, может, она снизойдет и останется?
— Чернову комнату выделили, — вместо ответа сказала
Она знала, чем сразить директрису! Та моментально оттаяла. Чернов уедет!
Елена Игоревна расплылась в улыбке.
— Что ж, раз так, у меня для вас тоже добрые новости. Я переговорила с директором пансионата. Он согласился зачесть деньги, что остались от проплаченной путевки Юрия Юрьевича, в счет долга за сгоревший автомат. Ему сто лет в обед, автомату этому, как выяснилось… Может, и вообще спишут. Директору ведь и о следующем сезоне думать надо. Что, если мы откажемся? Ищи тогда клиентов… Так, значит, наш великий и ужасный Чернов уезжает! Значит, можно и от его путевки остаточек туда же…
Елена Игоревна запнулась.
— А как же Чернов доедет? То есть он доедет-то куда хочешь, но надо, чтобы в Москву. И чтоб в жилотдел. Порядок есть порядок… Как не вовремя Юрий Юрьевич уехал — и надо же было Анне Михайловне такую спешку устраивать!
Директриса с невольной неприязнью посмотрела на Ольгу, а Ольга, не задумываясь («Прям как пионерка какая-то!» — рассказывала она Ивану уже в Родниках), предложила:
— А я и поеду с ним. Мне и так надо в Москву — по работе и в консульство. Вот я Чернова и захвачу…
— Зачем ему в консульство? — растерянно спросила Елена Игоревна.
— Да ни за чем! Это мне надо. Но сначала я по всем адресам, нужным для получения квартиры, с ним за ручку пройду. А сегодня у нас переночует, в Ясеневе.
— Это после всего? Ну, знаете… Что ж, дело ваше. Вы сказали — я не против. Скорей бы избавиться. А переночевать он и в интернате сможет. Я предупрежу. Впрочем, сами решайте.
Чернов оказался легок на помине. Он постучал в дверь комнаты, где Ольга собирала свои немногочисленные пожитки. Оказывается, он давно в коридоре околачивался — ждал ее.
— Что, ограбить решил в довершение всего? Или извиняться вздумал? — наугад спросила Ольга, сурово нахмурившись.
Чернов опасливо поежился и сказал с заметной ноткой протеста в голосе:
— А что, попытка не пытка. Вам, может, и неохота метать бисер перед нами, свиньями, а нам не привыкать, мы люди простые, из алкоголиков, и нам прощения просить не стыдно.
Ольга с интересом смотрела на него. Теперь, когда этот мальчишка не представлял для нее и для сына угрозы, она готова была признать, что парень не глуп. И вообще… забавный немного.
— А про вас и Скрипача я Профессору, ну, Кирке в смысле, и сказать-то ничего не успел. Говорю: вот ты про любовь интересовался, а ты, брат, как сам смотришь, если… Ну, короче, почти ничего не сказал, а он как взовьется, как закричит, типа: «врешь, неправда!» — и как побежит…
— Куда глаза глядят, — уточнила Ольга.
— Зачем куда глаза… Я подсказал, где искать. А то бегал бы везде, людей нервировал. Ну, так что? — Чернов вопросительно посмотрел на Ольгу.
— Что «что»?
— Извинять будете?