Вызов Ланселоту: есть ли нынче рыцари без страха и упрека?
Шрифт:
Под душ бы сейчас! Казалось, вода может привести в порядок сумятицу ее чувств. Как можно осторожнее Ольга соскользнула с кровати, врезавшись при этом в тумбочку, нашарила полотенце и вышла.
Слава Богу, душ и горячая вода на этаже имеются!
Простояв полчаса под бешеным напором воды, Ольга почувствовала себя обновленной. Вытираясь, она внимательно рассматривала свое тело в большом зеркале.
Все на месте. Икры чуть толстоваты, но это от рождения. И нечего тут карикатуры рисовать!
Усталость улетучилась. Спать расхотелось. Почитать, может
Стараясь ничем не громыхнуть, Ольга вошла в телекомнату.
Приглушенно работал телевизор. И здесь же сидел Гир — Юрий Юрьевич. Ольга только теперь вспомнила, что, кажется, он хотел напоить ее чаем с… Кажется, речь шла об эклерах… Кажется, его можно называть Юрой. Ольга улыбнулась:
— Вы ждете…
— Уже двадцать две минуты первого! А я-то размечтался, что вы пораньше придете, и вот торчу здесь больше часа. И, представьте, страдаю. Как влюбленный мальчишка!
Он подошел к ней вплотную и, склонившись, поцеловал руку.
— Я очень рад, что вы пришли…
Ольга смутилась было, но тут же нашлась:
— А по-моему, вы не страдаете, а смотрите футбол. Разве нет?
— Ну, это так — время коротал. Чемпионат Европы все-таки… — Юрий виновато развел руками. — Не устоял… Сильный матч, эмоции через край. Но вы, Ольга, вы лучше любого футбола! И поэтому мы его выключаем… Вот так! Я вообще редко смотрю телевизор. Только спортивные программы да иногда что-нибудь по «Культуре».
— Вы как мой муж. У него всегда наготове речь против телевизора. А мой отец, между прочим, работает оператором на телевидении. Правда, он тоже не любитель голубого экрана.
— Видите! Очень рад, что мы с вами думаем одинаково. Это что-то да значит!
— Вот и ошиблись! Я как раз иногда очень даже люблю посмотреть… Есть ведь интересные передачи. И фильмы. Но только не фильмы ужасов. Я после них долго не засыпаю.
— А Елена Игоревна, между прочим, не возражает, чтобы дети постарше — такие фильмы смотрели. Вроде толковая тетка, но… Иногда я ее просто не понимаю. Разве по-настоящему умная женщина разрешит детям смотреть всякую мерзость? Я уверен, вы-то своим детям ничего подобного не позволяете.
Ольга кивнула.
— А книги! Я специально зашел в библиотеку — в нашу, в интернатскую, — продолжал Юрий. — Все в основном старые, еще с прежних времен. Можете представить их состояние! Открываю Пушкина, а там половина страниц повыдергана. У Пушкина! Вот, может, не к месту, но я процитирую любимое:
Мне не смешно, когда маляр негодный Мне пачкает Мадонну Рафаэля, Мне не смешно, когда фигляр презренный Пародией бесчестит Алигьери.— Я помню. Это Сальери говорит.
— Конечно,
Ольга покраснела. А каких она сама-то знает современных писателей? Что читала? Да ничего! Ей все некогда. Ну, Мураками, еще этот… Пелевин из наших. Вот Коэльо недавно прочла, потому что Наташка притащила… А что, если этот Юрий Гир о чем-нибудь таком сейчас спросит?
— Да что мы все о книгах? — словно подслушав Ольгины мысли, успокоил Скрипач. — Давайте лучше говорить о вас, Оля.
Юрий, до сих пор расхаживавший между стульями, вдруг остановился у дивана, на котором она продолжала сидеть.
— Я слышал, что вы художник.
— Вам неточно сказали. Я керамист. Глина, горшки и все такое.
— Это еще интереснее! Видите! Вы и я — мы оба люди искусства. Поразительно, как порой сводит жизнь! Вы не представляете, как важна для меня встреча с вами. Я ведь работаю с этими, с позволения сказать, деточками уже несколько лет… Давно отошел от своего круга. А здесь ни до кого невозможно достучаться.
Юрий вдруг опустился на колени.
— Оля, это, наверное, судьба. Когда я увидел вас сегодня, стоящую рядом с мужем на ступенях столовой… я подумал: это ОНА! Та женщина, которая меня поймет. Та, с которой я снова стану собой. Вернусь в оркестр… Оля, я ведь играл! Боже, как давно это было!
Ольга недоуменно смотрела на его склоненную голову, вьющиеся волосы. Какой экзальтированный… Впрочем, его и вправду жаль. Жестокий, жестокий мир! Если бы, если бы можно было всем помочь, она бы помогла, о, еще как помогла! Музыканты не покидали бы концертных залов. Художники не выходили бы из студий. Артисты умирали бы только на сцене. Сантехники… А их куда девать? Может, сделать так, чтобы унитазы никогда не текли? Сантехники будут заниматься только монтажом, у них появится время для творчества.
Ольга очнулась от своих мыслей, когда вдруг осознала, что Юрий уже целует ей руки, и поцелуи поднимаются все выше и выше, и вот-вот доползут к коротенькому рукаву халатика…
Ольга вскочила.
— Я спать, пожалуй… Как собака… Устала очень… — говорила она, с усилием выдирая руку, попавшую в капкан цепких пальцев музыканта.
Как только ей удалось это сделать, она выбежала вон из телекомнаты. Юрий-Гир бормотал ей в спину что-то о чае и спрашивал, кажется, куда девать купленные специально для нее эклеры.