Вызов небесам

Беляков Евгений

Когда оглушенный Петр с разбитым в кровь лицом, шатаясь, поднялся на ноги, от его ярости и самоуверенности не осталось и следа. Боря заботливо протянул ему платок протереть лицо, а затем жестко произнес:

– А теперь уходи из города, Петр, и не возвращайся, пока сам не научишься справляться со своими чувствами!

Хмуро кивнув в ответ, Петр побрел обратно, не оглядываясь по сторонам. Добравшись до Кольцевой, он не стал поворачивать к дому, чтобы не всколыхнуть вновь свои эмоции, а повернул направо, и когда слева от дороги показался лес, свернул туда. Раны на его лице скоро зажили, он шагал без устали днем и ночью, пил воду из ручьев, питался, чем придется, и вскоре затерялся в подмосковных лесах. Преследовать его действительно побоялись.

Когда Алеша вернулся

в Москву из загородного лагеря вместе со своей сменой, то был очень удивлен, что никто не приехал его встречать. Пришлось мальчику взгромождать свой рюкзак за спину, что, учитывая солидный вес рюкзака, для хилого Алеши было серьезным испытанием, и самостоятельно добираться до Северного. Уже подходя к дому, он пережил еще одно потрясение. Хотя трупы и сгоревшую технику с улицы к тому времени уже убрали, но на месте остались пятна от пролитой крови и следы от пожарищ. Ворота во двор особняка были распахнуты, сам дом казался безжизненным. Беспокойство мальчика все возрастало. Он поспешил к входным дверям и увидел, что они опечатаны… Алеша скинул рюкзак и без сил прислонился спиной к стене, хватая воздух широко открытым ртом. Куда ему теперь идти и к кому обращаться за помощью, он совершенно не представлял…

К его счастью, в этот момент открылось окно на первом этаже, и знакомый голос позвал:

– Залазь сюда… Живее!

Алеша, подхватив рюкзак, кинулся к раскрытому окну:

– Вася, что здесь случилось? Где все? Почему наш дом опечатан?

– Да залазь ты, пока не заметил кто… Потом все расскажу. Руку давай!..

Василидис буквально втянул Алешу в комнату вместе с его рюкзаком, спешно закрыл окно и опустил жалюзи. Затем с облегченным вздохом опустился на стул, несколько театрально схватился руками за голову и заговорил:

– Ой, Алешка, что здесь было! Ментов приперлась целая куча, с ними еще какие-то дядьки в камуфляже, спецназовцы, наверное. Требовали выдать им Петьку, а потом стрелять начали, Сергея убили, мать Петьки тоже убили, а Петька в отместку заставил их друг в друга стрелять, пока они все сами себя не поубивали, а сам ушел куда-то и больше здесь не появлялся!

У Алеши от развернутой перед ним картины аж глаза на лоб полезли:

– А… а наши мамы тогда где? Их что, тоже того…?

– А наших матерей потом менты задержали. Когда все утихло, они к нам в дом зашли, осмотрели тут все, ну, и увели с собой всех, кого обнаружили.

– А тебя тогда почему не забрали?

– А я хорошо спрятался! Да они меня и не искали, никто ж не знает, что я здесь живу! А вот почему они тебя в твоем лагере не взяли — это мне удивительно!

– Да обо мне вроде никто там не спрашивал… А как же мы жить-то теперь будем одни… — всхлипнул Алеша, по его щеке покатилась слезинка.

– Да не хнычь ты, проживем как-нибудь. Матерей наших, я думаю, не навсегда забрали, ну, допросят там, повыясняют, что им о Петре известно, а потом все равно ведь отпустят.

– А чем мы питаться будем? Деньги ведь нужны! У меня после лагеря совсем мало осталось…

– С деньгами, конечно, проблема… Всю наличность, что в доме была, менты конфисковали, у меня карточка Сергея есть, но и ее, наверное, уже заблокировали… Но это не беда! — более весело продолжил Василидис. — Чтобы в таком большом городе, да не заработать себе на пропитание? Не боись, я завтра смотаюсь в центр и поспрошаю, где здесь обычно мальчиков снимают. С моими-то способностями я любого клиента охмурю и на деньги разведу!

– А я? — спросил несчастный Алеша.

– А ты здесь сиди и носа на улицу не высовывай, а то как пить дать попадешься! Продукты я тебе носить буду, и ночевать мы тоже будем здесь, пока нас не ищут. Опять же, и матери наши сюда обязательно заглянут, как только их выпустят. В общем, держи хвост морковкой, уж как-нибудь протянем!

Глава 3. Концерт

После изгнания Петра из города, жизнь, казалось, начала постепенно приходить в норму. Павел Олесин употребил все свое влияние, чтобы Светлану Разломову и ее подругу выпустили из-под ареста. Поскольку у задержавших их органов все равно не было

никаких доказательств, что женщины каким-либо образом причастны к действиям Петра, через три дня их все-таки отпустили, так ничего от них и не добившись. Более того, юристы ФСБ с ужасом обнаружили, что и Петру, в случае его гипотетической поимки, они ничего предъявить не смогут! Он никого лично не убил: все его жертвы либо сами стрелялись, либо уничтожали друг друга. Он даже на словах не приказывал им стреляться, а прямое воздействие на сознание неизвестным науке образом доказать в суде было бы невозможно. Ко всему прочему, Петр еще не достиг четырнадцатилетнего возраста, и потому не подлежал уголовной ответственности, даже если бы против него удалось что-нибудь нарыть.

Глубину ямы, в которой они оказались по собственной глупости и из-за непомерного желания уберечь страну от любых, даже потенциальных опасностей, на Лубянке осознали с трудом. Кто-то все равно должен был расплатиться за сотни погибших людей и охватившую Москву панику, изгнание монстра они тоже не могли поставить себе в заслугу, поскольку, во-первых, не они его изгнали, а во-вторых, он сгинул неведомо куда, а значит, в любую минуту мог возвратиться. После того, как Петр весьма убедительно продемонстрировал им свою силу, желающих искать его как-то не находилось. Оставалось только молиться, что монстр ушел окончательно и в столицу больше не вернется, да и в каком-либо другом городе тоже не покажется.

Дополнительные проблемы создавала ссора с Русской православной церковью. Церковные иерархи не могли простить ни той бесцеремонности, с какой их бросили на усмирение невесть откуда взявшегося демона, ни того, что этот самый демон в итоге выставил их на посмешище всей Москве. Байка о том, как крестный ход внезапно перетек в междоусобное кулачное побоище, уже ходила из уст в уста.

Поскольку главный виновник произошедших событий был недосягаем для следствия, оно сконцентрировало свои усилия на поиске тех, с чьей помощью он оказался в Москве. Сергея Разломова, единственного, кого можно было обвинить, не выходя при этом за рамки закона, эфэсбешники устранили собственными руками, но ведь у него имелись связи, и связи эти теперь интенсивно прорабатывались. Особенно перспективными казались его взаимоотношения с лидерами Антропоцентристской неогностической церкви, в контакт с которыми он вступил только в последний год, то есть как раз в тот период, когда, предположительно, Петр был доставлен в Москву. Натравить власти на неогностиков мечтали и многие православные иерархи, недовольные усилившимся влиянием этого новомодного учения и именно с этим связывающие недавнюю утрату своего привилегированного положения в стране.

Лидеры же неогностиков пока не слишком обращали внимание на эту подковерную возню, у них имелись дела и понасущнее. Олесин прощупывал юридические возможности выцарапать у федеральных властей в пользу вдовы и пасынка Разломова конфискованный было ими капитал покойного, а Тверинцев с Калединым решали, куда до того времени пристроить Алешу и Василидиса вместе с их матерями, учитывая, что Василидис даже за столь короткий срок автономного существования успел основательно засветиться в не самых приличных местах столицы. А если уж говорить прямо, слух об этом чрезвычайно раскованном золотоволосом мальчике обошел уже всех столичных сутенеров. Дом в Северном с момента освобождения вдовы Разломова привлекал слишком пристальное внимание органов, и Василидиса решили временно поселить у Калединых в одной комнате с Борисом, строго-настрого наказав ему и носа на улицу не высовывать. Нельзя сказать, чтобы перспектива вновь пребывать под домашним арестом сильно понравилась Василидису, тем паче, что в отличие от разломовского особняка здесь ему и пообщаться-то особо было не с кем: ни тебе постоянно сидящего дома Петра, ни тебе Алеши, с которым можно было вволю поиграть хотя бы вечером. Боря, его новый сосед по комнате, оказался, увы, малодоступен из-за своих бесконечных тренировок (и это летом-то, когда все отдыхают!), Алеше, оставшемуся вместе с матерью в Северном, в интересах конспирации ездить к нему запрещали, Влада он увидел только раз, 20 июля, да и то при необычных обстоятельствах.