Вызов принят
Шрифт:
Моя Элиза.
— Эй, погоди.
Какой-то придурок останавливает меня перед дверями зрительного зала. Он смотрит на меня, задрав нос, демонстрируя мне те небольшие полномочия, которыми его наделил театральный департамент.
— Ты не можешь войти, пока идет шоу.
— Мне нужно поговорить с одним из актеров, — говорю я, чуть не задыхаясь, когда понимаю, как сильно запыхалась. — Это важно.
— Это может подождать до занавеса.
Я нетерпеливо ворчу на
Здесь почти кромешная тьма, и я на мгновение останавливаюсь, чтобы дать глазам привыкнуть и перевести дыхание, прислушиваясь к ее голосу. Я улыбаюсь, вспоминая монолог, который она более десятка раз повторяла в моей постели.
— Джуниор?
Я всматриваюсь в темные шторы, пока не замечаю ошеломленный взгляд Гранта, который смотрит на меня в ответ.
— Грант… — я бросаюсь к нему, и он поднимает руки.
— Что ты здесь делаешь? — он шепчет. — Тебе нельзя сюда.
— Мне нужно с ней поговорить.
— Ладно, круто, — кивает он. — Она сейчас немного занята.
Я заглядываю ему через плечо и вижу ее, стоящую по другую сторону сцены. Ее волосы завиты и уложены на голове — абсолютно не похоже на ее обычный стиль. Желтый сарафан облегает ее тело, и на секунду у меня в голове все смешалось.
Скоро ее тело изменится. Наш ребенок вырастет и начнет брыкаться, и однажды я возьму его на руки.
Я влюбляюсь в эту мысль. Я влюбляюсь в нее снова и снова.
— Позволь мне продолжать.
Грант моргает.
— Ммм… нет. Это не футбол. Мы не можем просто поменяться.
— Это финал, верно? — Я спрашиваю. — Страница девяносто седьмая.
— …Да.
— Я знаю эту сцену, чувак. Мы с Элли репетировали ее тысячу раз. Позволь мне это сделать.
Он пристально смотрит на меня.
— Ты серьезно.
— Абсолютно.
— Ты сейчас проявляешь рыцарство, да? — спрашивает он. — Это жест любви.
— Ты собираешься помочь мне вернуть ее или нет?
Грант ухмыляется и кивает, его глаза наполняются гордостью.
— Хорошо.
Я быстро обхожу его, но он тянет меня назад.
— Ого, ты в бутсах?
Я смотрю на свои ботинки.
— Да.
— Ты не можешь выйти на сцену в бутсах, грязный дикарь, — выплевывает он. — Сними их.
Я сгораю от нетерпения и пинаю ими стену позади нас, пока Грант снимает пиджак.
— Надень и его, — говорит он. — Ты будешь выглядеть нелепо, но это лучше, чем то, что на тебе сейчас надето.
— Спасибо, Грант. — Я набрасываю пиджак. — Я твой должник.
— Тебе повезло, что я безнадежный романтик… — Он качает головой. — После такого, мистер Янг никогда больше не пригласит меня ни на какую роль…
— Я постараюсь, чтобы это стоило твоих усилий.
— Пожалуйста,
— Не облажаюсь. — Я украдкой бросаю взгляд из-за занавеса на публику и нерешительно дергаюсь. — Черт возьми, там так много людей…
Грант хлопает меня по щеке.
— Мужайся, красавчик. Это твоя реплика. — Он разворачивает меня и решительно выталкивает на сцену. — Время шоу.
Я, спотыкаясь, выхожу на сцену, и яркий белый свет падает мне на лицо, мгновенно ослепляя меня своими резкими лучами. Раздается гул сбивчивых голосов, но я едва различаю их за пятнами, застилающими мое зрение.
Элиза поворачивается ко мне и застывает со смесью гнева и удивления на лице. Она изучает меня с головы до ног, ни разу не моргнув своими ледяными голубыми глазами.
О, черт.
Что, черт возьми, я делаю?
Глава 30
Элиза
ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, он делает?
Зрители ерзают на своих местах, но я вытягиваю шею, чтобы не сломать четвертую стену. Я не свожу глаз с Джуниора, стараясь не показать потрясения, но, черт возьми, что, прямо сейчас?
Грант машет мне из-за кулис, делая быстрый жест руками, призывая продолжать, но я не могу унять дрожь в каждом мускуле своего тела.
Слеза скатывается по моей щеке, и я вытираю ее.
— Все кончено, — говорю я Джуниору.
Он не колеблется.
— Я этого не принимаю.
Мои губы дрожат.
— Мне все равно, что ты примешь, — говорю я, стараясь как можно глубже вжиться в роль, но часть меня все равно выход наружу. — Все кончено, между нами все кончено. Я так больше не могу.
Джуниор, нервничая, выходит вперед, его глазам, очевидно, так и хочется посмотреть на глазеющую толпу, но вместо этого он сосредотачивается на мне.
— Ты уже пела эту песню раньше, Нора. Чем этот раз отличается от любого другого, когда ты убегала от нас за последние десять лет?
— Это… — Я делаю глубокий вдох, стараясь подавить эмоции. — Это первый раз, когда я больше думаю головой, а не сердцем. — Моя грудь сжимается, когда я чувствую каждое слово. — Это правильно для нас обоих, Дэнни. Я знаю это.
— Если это правильно… — он замолкает. — Тогда почему это кажется таким неправильным?
— Это кажется неправильным, потому что мы не знаем ничего лучшего. Тебе просто нужно немного времени, чтобы подумать об этом, как я.
— Нора, мне наплевать, что думает твоя голова, — говорит он. — Меня волнует только то, что чувствует твое прекрасное сердце. Оно чувствует то же, что и мое.