Вызов смерти
Шрифт:
Говоров прошел в соседнюю комнату. Это, очевидно, был кабинет Боброва. Стены забраны панелями под карельскую березу, а на расстоянии примерно полутора метров от пола по всему периметру кабинета проходили две выступающие полосы из нержавейки, напоминающие рельсы. Очень красиво и это... Ну, как его? Впечатляюще. Вот. У окна стоял двухтумбовый письменный стол. На нем - огромная настольная лампа с зеленым стеклянным плафоном. В ближнем углу - большой книжный шкаф с антресолью. И вновь этот шкаф очень заинтересовал Андрея. Он долго его изучал, затем опустился на колени и стал заглядывать под него.
– Что ты там пытаешься найти? Черную кошку?
– пошутил я.
– Рома, обещай больше
– Да пошел ты!
– Ты не обижайся, Рома. На правду грех обижаться. Ты лучше посмотри сюда. Не пожалеешь.
– Опять разыгрываешь?
– спросил я с опаской.
– На этот раз нет. Клянусь!
Я встал на колени, заглянул под шкаф, но, как и предполагал, ничего там не увидел. Эти его вечные розыгрыши вот где у меня сидят. Может, его прямо здесь и вздуть? Ладно, потерпим.
– Ты конечно же ничего не видишь?
– спросил Андрей.
– Ну знаешь!
– проговорил я в сердцах, поднимаясь с колен.
– Ты что это... Ты чего добиваешься? Чтобы я тебе шею намылил? Я могу.
– То, что ты можешь, у меня нет и тени сомнения. Вот если бы ты еще мог думать головой, то тебе совсем бы цены не было. Это точно.
– Нет, ты меня уже достал!
– проговорил я возмущенно и, схватив своего друга за шкирку, рывком поставил на ноги.
– А ты, между прочим, заметил, что шкаф не стоит на полу?
– как ни в чем не бывало спросил он, снисходительно ухмыляясь.
– Как так "не стоит"?!
– опешил я, отпуская его.
– А где же он стоит в таком случае?
– Он вообще не стоит, а висит вот на этих металлических штуковинах, указал он на полосы из нержавейки.
– Странно! А для чего бы?
– Вот и мне любопытно узнать. Где-то тут должен быть приводной механизм.
– Какой?
– не понял я.
Андрей смешно наморщил лоб, надул щеки и, растягивая гласные, проговорил:
– А теперь мы повторяем то же сообщение для папуасов Новой Гвинеи и специально для почетного гражданина нашего города Шилова Р.В. В нашем сообщении говорилось о механизме, приводящем в движение вот этот громоздкий шкаф. Где-то здесь должна быть кнопка или что-то в этом роде. Причем где-то совсем близко.
Андрей подошел к шкафу, открыл дверцу, снял с полки несколько книг, внимательно пригляделся.
– Есть!
– воскликнул, нажал на что-то там, и шкаф, как по волшебству, пришел в движение, открывая тонированное стекло, через которое зал был как на ладони.
– Так это зеркало?!
– догадался я. :
– Оно, родное!
– рассмеялся Говоров.
– Вот где находился тот самый Олег и наблюдал, как ты бодаешься с его "подставкой".
– Ловко! Ну ты даешь! Молодец!
– И твой фоторобот, я уверен, гроша ломаного не стоит. Мы бы по нему искали этого Олега до морковкина заговенья. "Подставка" - скорее всего, какой-нибудь залетный, связанный с Бобровым общими делами. Скорее всего, его уже нет в городе. А если бы даже и был, то он настоящего Олега и в глаза не видел. Классно работают!
– Да уж!
– вынужден был согласиться.
– Ладно, это оставим полковнику. Пусть сам полюбуется. А мы пойдем дальше.
Мы вышли из кабинета и по узкому коридору прошли в конец дома, где уперлись в дверь. Она была заперта снаружи.
– А ну-ка, Рома, попробуй отпереть эту дверь своей отмычкой.
– Какой еще отмычкой?
– не понял я.
– Никакой отмычки у меня нет и не было.
– Ножкой, мой хороший. Ножкой. Она у тебя и не такие двери открывала.
Памятуя о конфузе в квартире Забродской, я ударил ногой вполсилы. Дверь не поддалась. Ударил посильнее. Тот же результат. Тогда разбежался
– Вот через нее и ушел Бобров вместе с нашим бывшим шефом, - огорченно проговорил Андрей, входя в теплицу.
– Похоже, что так.
Я прошел в глубь теплицы и в самом конце дорожки увидел металлическую крышку, выкрашенную в зеленый цвет.
– А это еще что такое?
– Вероятно, погреб для хранения соленостей, клубней и прочего, ответил Андрей.
Я легко откинул крышку. И в тот же миг из чернильной глубины мне навстречу рванулась яркая вспышка и будто кто-то ударил меня по животу здоровущим дрыном, свалив с ног. И я понял, что ранен.
– Рома-а-а!
– раздался крик моего друга. Он подбежал, выхватил пистолет, передернул затвор и трижды выстрелил в погреб, крича: - Сволочи! Подонки! Ублюдки!
Вслед за этим раздался плаксивый истеричный крик главного редактора Поливанова:
– Не стреляйте! Мы сдаемся!
Андрей упал передо мной на колени:
– Как ты, Рома?
– Терпимо. Жжет маленько.
– Ты держись, Рома! Все будет хорошо! Все будет нормально! Ты только держись!
– Я держусь.
Раздались голоса, топот множества ног. Надо мной склонился Рокотов.
– Куда ранен. Роман Владимирович?
– В живот.
– Плохо, но не смертельно. Мы живо тебя подлатаем, будешь лучше прежнего.
– Да я ничего.
– Мне как-то было неудобно, что доставляю людям столько беспокойства.
– Вот только ноги.
– Что ноги, Роман?
– спросил полковник .обеспокоенно.
– Я их совершенно не чувствую. Странно.
Полковник повернулся к своим подчиненным и закричал:
– Носилки и машину! Живо! Да вызовите "скорую помощь"!
А я лежал и совсем не чувствовал своих ног, будто у меня их никогда и не было. И мне стало страшно.
Книга вторая
Старые долги
Часть первая
СИБИРСКИЙ СПРУТ
Глава 1
В тот самый миг, когда был тяжело ранен Роман Шилов, Андрей Говоров разом повзрослел на добрый десяток лет. Прежде, глядя на своего друга-великана, он думал, что тому ничего не может угрожать, что он обречен на бессмертие. И вот какой-то ничтожный кусочек металла едва напрочь не перечеркнул такую могучую жизнь. И Андрей впервые воочию, как бы на ощупь осознал, насколько хрупка, насколько уязвима жизнь. Совсем недавно он сам подвергался побоям, пыткам и издевательствам. Сам стоял, можно сказать, на самом краешке, отделяющем жизнь от смерти. Но тогда он отчего-то не осознавал этого столь отчетливо. И лишь теперь, увидев распростертое на земле исполинское тело своего друга, окончательно понял, в какую смертельную игру ввязался. А еще ему открылось, что дороже человека, чем Роман Шилов, у него на этом раздираемом враждой и ненавистью земном шарике не было и нет. Ему было стыдно за то, что постоянно подтрунивал над другом. "Идиот!" - это как раз про него сказано. И еще мягко сказано. Шут гороховый! Он даже представить не мог, что Романа вдруг бы не стало. А ситуация была очень близка к тому. Как рассказал Андрею хирург, делавший Роману операцию, пуля, пробив брюшину и селезенку, ударилась в позвоночный столб и срикошетила. Но удар был столь сильный и коварный, что у Романа на какое-то время отнялись ноги. Если бы пуля пробила этот самый столб и разрушила спинной мозг, то ноги бы у него отнялись совсем и он был бы обречен на медленную и мучительную смерть. Хирург сказал, что Роман в рубашке родился. И Андрей, прежде несколько снисходительно-индифферентно относившийся к Богу, пошел в церковь и поставил свечку за здравие раба Божьего и прекрасного парня Романа.