Вызов
Шрифт:
– Ноги перекинь... Вот так, - он положил руку на мои колени, тоже прижимая их к себе.
– Гораздо лучше. Так что, ты не отказываешься от своих слов?
Я старалась не смотреть на него.
– Нет, - наконец, сумела выдавить я.
– И не станешь больше покушаться на мои здоровье и жизнь, ммм?
– Не могу обещать.
Мана хмыкнул.
– Гайя, у меня есть твой брат. И, как я понял, ради него ты пойдешь на что угодно. А, Гайя?
Я взглянула на Ману, но у меня не было сил ни испепелять его взглядом, ни обдавать великолепным презрением. Я лишь обессиленно кивнула.
– Мне не нужно,
– Глянь на меня.
Я подчинилась. Глаза Маны были злы и холодны. Чего он бесится, я ведь не собираюсь возражать ни единым словом...
– Мне нужен секс с тобой и твоя кровь. Ты - не нужна.
Если он чувствует меня, значит, и эту щемящую боль от своих правдивых слов тоже почувствовал. Мне большого труда стоило не отвести глаз и сказать:
– Понятно.
– Что понятно?
– Понятно, что тебе нужно. Я не могу отказать. Только секс и кровь. Хорошо.
– В самом деле?
– недоверчиво спросил он.
– Да...
Он все равно был недоволен. Я отпила вина, опустила глаза в стакан, грея его в руках.
– Ладно, тогда раздевайся.
Я встала, не видя никаких причин протестовать. Нырнула руками под юбку, принялась стягивать колготки.
– Я давно не была в душе, может...
– Продолжай раздеваться, Гайя.
Я скинула колготки, вынула руки из рукавов, стянула платье через бедра. На мне остался только комплект черного трикотажного белья - майка и трусы.
– Помнится, раньше ты носила кружево и атлас...
– Помнится, раньше у меня был ох...енный любовник, а не постылый хозяин.
Выражение изумленного ужаса на лице Маны дорогого стоило. Его рука, держащая стакан, чуть дрогнула, губы разомкнулись, он словно хотел что-то сказать. Зеленые глаза расширились. Впрочем, вампир быстро взял себя в руки. Он решил не поддаваться на мои провокации.
– Продолжай.
Я потянула вверх майку, бросила ее на пол. За ней последовали трусы. Я стояла, совершенно нагая перед зеленоглазым, который, вальяжно развалясь в кресле, рассматривал меня. Абсурд, какой абсурд... Спасая своего брата, я плачу своим телом тому, которому отчаянно хотелось бы принадлежать.
– Перейдем в спальню?
– деловито интересуюсь я.
Похоже, Мане не слишком нравится моя предприимчивость.
– Н-нет, - задумчиво тянет он, не отрывая глаз от моего тела.
– Пожалуй...
Красноречиво уводит вниз бегунок ширинки. От стресса во мне даже ничего не шевелится. Вдруг начало тошнить. Вспоминаю о проклятых отсутствующих месячных. Господи, да когда же я снова вернусь к своей тихой и ровной жизни, где отсутствие месячных не грозит мне появлением диковинной зверушки - дампира в квадрате, где я знаю, кто и что мой папа, где живы все мои братья и сестры, и ни один из них не превратился в паразитирующую на людях тварь?.. Я разозлилась, и злость, как это часто бывало, придала мне сил.
– Мана, секс и кровь - чудесно! Но давай обойдемся без этих долгих заковыристых прелюдий. Ты понимаешь, что мне пришлось пережить сегодня, нет?
Хмурится, не нравятся ему мои слова. Да и пошел ты, улыбаться и махать в пакет моих услуг не входит.
– Я так рад...
– сообщил он мне, ощупывая ненасытным взглядом.
– Чему?
Рука Маны скользнула по его брюкам в районе ширинки сначала
– Тому, что у меня есть теперь Северус. А я все ломал голову - как, как тебя взять в ежовые рукавицы? Иди сюда.
Я послушно подошла и стала на колени. Ругать себя буду потом.
– Ты будешь послушной девочкой?
Не глядя на него, киваю, напоминая:
– Кровь и секс. Я тебе не нужна, и слава Богу.
Не вижу выражения его лица, не хочу смотреть в зеленые глаза. Не хочу с ним так быть, но, в конце концов, мне не 16 лет, чтобы ломаться и жеманиться подобно какой-нибудь дешевке. Я связала себя долгом, и сейчас отплачу. Сейчас. Потом, надеюсь, Мане это надоест, потому что я буду очень стараться, чтобы ему надоело. Сука, ведь сказал, что я ему не нужна, так вот и пускай пеняет потом лишь на самого себя.
Увы. Он сдался, не начав войны. А, может, это я сейчас проигрываю?..
Едва я попыталась непослушными слабыми руками справиться с его одеждой и нижним бельем, как он схватил меня за запястья. Ничего не понимая, гляжу на вампира. Лицо его перекошено злостью.
– Черт!.. Не могу я так. Встань, - он жестом прогоняет меня.
И осенило: он не на меня злится. На себя. Подбираю с пола свою одежду, беру стакан с вином и тихо скрываюсь в спальне.
Вскоре вино и страшная усталость уносят у меня остатки эмоций и мыслей. Опустошенная, ложусь на мягкий плед, не расстилая. Мне никогда еще не было хуже, чем сегодня, и я поздравила себя с новой взятой высотой. А то ли еще будет, Гаечка, слышу отчего-то грустный голос мачехи в своем засыпающем мозгу, ой-ой-ой...
Северус
Когда я открыл глаза, то в первый момент решил, что нахожусь дома, в Харькове. Было хорошо... Потом быстрыми усиливающимися ударами - бум, бум, бум!
– ко мне вернулись воспоминания. Болезнь, фэйлы, боль, страх, ребенок, родители, брат, Гайя. И ванная Гайи.
Я вскочил с кровати с криком. За шоком я не сразу почувствовал неладное. Для того, чтобы издать звук, мне понадобилось глубоко вдохнуть, заставляя легкие это делать. Паника накрыла меня с головой, в первый момент абсолютно дебильная мысль: "Я разучился дышать" показалась единственно правильной, объясняющей все. Я почувствовал, клянусь, почувствовал!
– как мое сердце медленно стукнуло. Стало тепло и как-то привычно... Я был жив... Все приснилось? Разве только если я псих с конкретно запущенной формой шизофрении. Нет, это было реальностью... Но где я сейчас, неужели меня спасли?! Первой нормальной идеей было взглянуть на свои руки и решить, приснилось мне все или нет.
Никаких ран на запястьях не было, даже шрамов не видно. Либо я лежал в коме так долго, что успел выздороветь полностью?.. Ха-ха-ха, Северус, искренне развеселился я, засмеявшись в голос. Скорее ты уже сдох. Сдох и попал в рай. Темная комната, в которой я был, мало напоминала о рае. А когда дверь в нее распахнулась и вошел человек, то я решил, что точно попал в ад.
Тот зеленоглазый говнюк, который был с Гайей на Рождество у нас... Наверное, на моем лице слишком отчетливо отразилось отношение к этому чуваку, потому что он довольно мирно сказал: